Степные орды половцев.

Разбитые Владимиром Мономахом, находившиеся под по­стоянной угрозой новых сокрушительных походов (Мсти­слава и других русских князей), половцы утратили агрес­сивность и более чем на 30 лет потеряли инициативу в борьбе со своим основным соседом и врагом — Русью.

 

Прежнее деление на две основные группы (западную и восточную) сохранилось только номинально, скорее как память о бывших когда-то сильными степных объедине­ниях. Сохранение этой «памяти» обусловливалось, по-ви­димому, пе прекратившимся еще процессом сложения в степях двух различных этносов: кумапского и шары-кипчакского (половецкого), которые в XI в., как мы ви­дели, фактически совпадали с политическими объедине­ниями Боняка — Тугоркапа и Шарукана — Сугра.

 

Попытаемся проследить сначала судьбу половецкого этноса в те годы, последовавшие за смертью Владимира Моыомаха. Восточная группировка пострадала от напора Руси в начале XII в. особенно сильно. Сам Владимир стоял на берегу «Дона» (Донца) и, как образно выра­зился летописец, «пил золотым шоломом Дон и приемшю землю их всю». Во всяком случае, в донецкую лесостепь после этих ударов половцы уже никогда не подкочевывали.

 

Однако южнее, в степях иа правых притоках Донца (Тор, Сухой Торец и др.), обосновалась, по-видимому, орда, возглавленная сыном Шарукана Сырчаном. Брат Сырчапа Атрак (Отрок, как называет его русский лето­писец) со значительной частью некогда громадного объ­единения ушел с берегов среднего Донца в более южные области. Не исключено, что именно его воины разбили у Белой Вежи соединенные сплы печенегов и торков в 1117 г. Во всяком случае, в 1118 г. несколько половец­ких орд, находившихся под властью Атрака, расселились в предкавказских степях.

 

Именно в этом году к ним на­правил послов грузинский царь Давид Строитель, пред­ложивший Атраку переселение его самого и части подчи­ненных ему подразделений в Грузию (Анчабадзе, 1960, с. 117; Лордкипанидзе, 1974, с. 97). Согласно данным грузинской летописи, с ханом Атраком пришло 40 тыс. половцев, в том числе 5 тыс. отборных бойцов. Грузин­ские ученые полагают, что в летописи указано только число половецких воинов, вместе же с семьями их было около 230—240 тыс. Цифра эта вполне реальна для всей предкавказской группировки. Там, на обширных кубан­ских пастбищах, она могла разместиться со всеми свои­ми стадами. В то же время в Грузии на тех землях, ко­торые им предоставил царь Давид, это было бы невоз­можно без нанесения непоправимых бедствий стране.

 

Поэтому представляется более вероятным, что Атрак перевел в Грузию через Дарьял (согласно русской лето­писи—в «Обезы, через Железные ворота») не все 40 тыс. подвластных ему воинов с семьями, а всего 5 тыс. (тех самых— «отборных», наличие которых специально подчеркивает грузинская летопись), т. е. примерно 25— 30 тыс. человек. Естественно, что оставшиеся в Предкав­казье 35 тыс. воинов, стоявшие «под рукой» Атрака, были неисчерпаемым резервом для грузинского царя во все время пребывания при его дворе Атрака.

 

Перешедших через Дарьял половцев Давид расселил по южному и восточному пограничью и в Картлии, на­селение которой было почти поголовно уничтожено во время нашествий сельджуков. Как и все умные и дея­тельные правители, Давид использовал вассальных ко­чевников в борьбе как с внешними врагами — сельджука­ми, так и с внутренними— грузинскими феодалами, стре­мившимися к самостоятельности. Половцы выполняли в Грузии те же обязанности, что и черные клобуки при киевском князе.

 

Атрак стал при­дворным фаворитом. Его влияние опиралось не только на силу воинов, но и на родственные отношения с царем: оп выдал за него свою дочь Гурандухт (Анчабадзе, 1960). Атрак откочевал с Донца еще при жизни Владимира; когда же этот страшный для степняков князь умер, Сырчан послал об этом весть брату в Грузию. Летопись сохранила поэтический рассказ об этом и последующими затем событиями. Сырчан отправил Атраку своего люби­мого певца Орева и просил брата вернуться в родные степи: «Воротися, брате, поиде в земле свою».

 

Предпола­гая, что Атрак может и не захотеть «своей земли», на­ходящейся в непосредственном соседстве с сильным и опасным противником, Сырчан приказал Ореву: «Пои же ему песни половецкие... дай ему поухати зелья именем евшаи» (ПСРЛ, II, с. 716). Песни должны были напом­нить Атраку о воинской славе, а евшан (вид степной по­лыни) — запах детства и юности, прошедших в богатых степных донецких просторах. Действительно, Атраку, несмотря на прослушанные песни, не хотелось уезжать от сытой и роскошной жизни при грузинском дворе. Оп колебался и отказывался. Тогда только передал ему Орев и траву евшан, понюхав которую Атрак восклик­нул: «Луче есть на своей земле костью лечи, нали на чюже славну быти!»

 

Так случилось, что в конце 20-х го­дов XII в. Атрак вновь подкочевал к берегам Донца. Думается, что оп привел назад только свой «курень» — род и некоторое число воинов, не пожелавших расстаться с энергичным и воинственным ханом, способным возгла­вить грабительский набег как на соседнее русское кня­жество, так и на близлежащую орду. Тот же факт, что много половцев не последовало за Атраком и осталось в Грузии, подтверждается, в частности, сообщением гру­зинской летописи о брате «кипчакского царя», находив­шемся на службе у дочери Давида — царицы Тамары. Это был, несомненно, один из членов семьи (аила) Атра­ка, скорее всего (судя по возрасту) его сын.

 

 Сырчан ошибся, полагая, что жизнь в степях после смерти Владимира Мономаха будет более спокойной. Из­вестно, что сын Владимира Мстислав «загна половци за Дон и за Волгу, за Яик», т. е. он самым активным обра­зом продолжал политику отца. Политика эта привела к перемещениям кочевий в степи — значительная часть половцев отхлынула от русского пограничья па восток и юг.

 

Так, под 1146 г. в летописи говорится об орде Ельтукове. В нее бежал Ростислав Ярославич из Рязани от сыновей Юрия Долгорукого Андрея и Ростислава. Логич­но предположить, что это была ближайшая от Рязанско­го княжества орда, располагавшаяся, вероятно, где-то между Доном и Хопром. Далее, в следующем году (1147) в очередной русской междоусобице принимали участие воины из орды Токсобичей, подходившие на помощь к Дедославлю (на верхний Дон), а в 1152 г., поддержи­вая Юрия Долгорукого, добивавшегося в то время великого киевского стола, они же подошли к городку Ольгову под Курском. Видимо, орда Токсобичей кочевала pia зем­лях, наиболее близких к указанным летописью пунктам. Это могли быть степи в междуречье Донца и Дона. Там же у юго-восточного, слабо заселенного русского пограничья находилась еще одна орда, известная летописцу,— Отперлюеве. Вместе с Токсобичами они принимали участие в войне Юрия и ждали князя у Ольгова. Юрий неоднократно пользовался, очевидно, помощью этих орд, только летописец уже не упоминал в других записях их названия.

 

В 1149 г. Юрий сам направился в глубь степи за помощью. В летописи говорится, что он сначала пошел на вятичей, а оттуда, т. е. с верховий Дона, направился на юг «на Белувежю на старую и стояша у Белывежи месяць». Мы знаем, где находилась старая Белая Вежа, бывший Саркел,—в нижнем тече­нии Дона. В 1117 г. она была оставлена русскими и за­нята половцами, которые довольно долго использовали этот небольшой степной городок в качестве зимника. При раскопках археологи обнаружили остатки характерных для кочевников глинобитных жилищ в верхнем слое го­родища, относящемся к XII в.

 

 Следует сказать, что дале­ко не все исследователи считают возможным так рекон­струировать путь Юрия из вятичей. Многие полагают, что Юрий подошел к Белой Веже, поставленной, видимо, выходцами с Дона на границе Черниговского княжества. Однако тогда непонятно, зачем летописец подчеркнул, что Белая Вежа «старая». Поскольку это был, видимо, зимник, а Юрий подошел к нему летом, ему пришлось ждать воинов этого кочевья, ушедших на летние пастби­ща. Юрий их так и не дождался и направился па Русь со своими полками, по дороге известив о походе «диких половцев», которые и присоединились к нему в «великом множестве». Для нас эта эскапада Юрия интересна тем, что дает возможность предполагать наличие еще одной группы, вероятно орды, половцев, занимавшей обширные пижнедонские степи вплоть до Приазовья.