Сочинение: Революцией мобилизованный и призванный (В.В. Маяковский)

Маяковский начинал как футурист, всегда стремивший­ся смутить публику неожиданным поэтическим образом, по­ступком, жестом. Его знаменитая желтая кофта казалась вызовом, который поэт бросал всем властям, любому прави­тельству. Однако Октябрьскую революцию он воспринял как событие, близкое и родственное себе. Он провозгласил: «Моя революция» — и без всяких колебаний начал поэтическое со­трудничество с новой властью.

Я хочу, чтоб к штыку

Чтобы делал доклады Сталин.

Таким через десяток лет стало понимание поэзии у Мая­ковского, бывшего футуриста и свободного художника.

Он искренне верил в свою революционную миссию. Изме­нение своего поэтического почерка он объяснял тем, что внутренне, сам, был понуждаем к этому:

И мне агитпроп
в зубах навяз,
и мне бы
строчить
романсы на вас, —

собственной песне.

Революция многое изменила и в творческом почерке по­эта, и в его жизни. Появились новые стихи, отражающие ритмы нового времени.
[sms]

Одно из известных стихотворений тех лет — «Левый Марш» было написано перед встречей с революционными матросами, и чеканный стиль, словно чеканят свой шаг рево­люционные полки. «Коммуне не быть покоренной...» — это один план стихотворения. Другой — взгляд в завтрашний День, в то будущее, приход которого представляется поэту неизбежным:

Там

шаг миллионный печатай!

Но для того, чтобы приблизить это будущее, необходимо единство всех людей. Каждый шаг должен быть сделан в ногу с неумолимой поступью революции. Отсюда — оклик:

Кто там шагает правой?

Левой!

Поэма «Хорошо!» стала очевидным доказательством эво­люции поэта. Она построена как панорама революционных событий и событий Гражданской войны. Маяковский акцен­тирует мысль о реалистической основе поэмы:

Ни былин,

по имени — «Факт».

Поэт очень увлекался кинематографом, написал более де­сятка сценариев, сам снимался в качестве актера. И свою программную поэму, поэтический итог не только десятилет­него правления большевиков, но во многих отношениях — и собственного творчества, он строит по кинематографически-монтажному принципу. Главы-эпизоды не связываются друг с другом, а соединяются так же, как монтируются куски пленки с кинофильмом. В поэме — девятнадцать таких глав-эпизодов. Первая глава — вступительная. Затем, со второй по шестую, он описывает события Октябрьской революции, причем от революционной патетики переходит порой к са­тирическому диалогу (между известными политическими фигурами той поры Кусковой и Милюковым, пародируя за­одно диалог Татьяны с няней из пушкинского «Евгения Оне­гина»).

Восьмая глава — переход ко второй, послеоктябрьской части поэмы. Принимая революцию, Маяковский не скрыва­ет трудностей и лишений, которые пришлось пережить наро­ду в годы Гражданской войны: голод, когда люди, как о вели­чайшем благе, мечтали о щепотке соли; холод, болезни, скученность в коммунальных квартирах, разруха, и глав­ное — гибель и смерти тысяч и тысяч людей.

Но во второй части поэма становится более личной. Боль­ше места занимает лирический герой. Через его воспомина­ния, через детали быта поэт показывает величайшую траге­дию истории. Непосредственное изображение исторических событий отступает на второй план. Именно такую «перебив­ку планов», «фактов различного исторического калибра, за­конных только в порядке личных ассоциаций», Маяковский считал новаторской и потому назьлвал поэму «Хорошо!» про­граммной вещью. Изображение темных сторон жизни не ко­лебало веры поэта в будущее. Изменившийся характер по­эмы позволяет теперь Маяковскому больше места отводить лирическому герою. Меняется и тональность, она становится более личной. Исторические картины уступают место личным воспоминаниям поэта. В четырнадцатой главе он пи­шет: 

 

 

Лирический монолог — основа семнадцатой главы — провозглашает устремленность поэта в завтрашний день, что подчеркивается появляющимся мотивом весны, обнов­ления.

 

«Жизнь прекрасна и удивительна» — с этим настроением он заканчивает поэму. Впрочем, уже тогда у поэта возникали опасения за перерождение советской власти. В главе восем­надцатой лирический герой — перед могилами революционе­ров на Красной площади.

 

Усопшие задают тревожные вопросы:

—Скажите —

 

Конечно, то, каким путем шло социалистическое строи­тельство, во многом огорчало поэта, не соответствовало его представлениям. Ведь он верил в то, что социализм — это «свободный труд свободно собравшихся людей». Художник Юрий Анненков, проживший многие годы в эмиграции и ос­тавивший после себя замечательные мемуары о встречах со своими интереснейшими современниками, так вспоминал о своих парижских встречах с Маяковским:

«Тяжкие разочарования, пережитые Маяковским, о ко­торых он говорил со мной в Париже... заключались в том, что... идеи коммунизма, его идеал — это одна вещь, в то вре­мя как коммунистическая партия... перегруженная админи­стративными мерами и руководимая людьми, которые поль­зуются для своих личных благ всеми прерогативами, всеми выгодами «полноты власти» и «свободы действия», — это со­всем другая вещь».

И все же Маяковский выразил»,свое, личное восприятие революционных событий и Гражданской войны совершенно искренне. То, что это видение совпало с официальным, со­служило недобрую службу поэту. Причины личного порядка и наступивший творческий кризис привели к трагической развязке — самоубийству.

Конечно, Маяковский стал «поэтическим рупором» но­вой власти. Но его поэтические открытия еще долго будут оказывать влияние на русских поэтов. В дооктябрьском творчестве Маяковского мы прежде всего отмечаем вселен­скую масштабность образов, запечатленных им трагедий. Его послеоктябрьское творчество — своеобразный документ эпохи, движущаяся панорама десятилетий, увиденная глаза­ми свидетеля и участника событий. Мы обращаем внимание на несомненное новаторство поэта в области ритмики, риф­мы, различных форм выразительности. [/sms]