Рассвет и упадок власти Лжедмитрия

Лжедмитрий пришел к власти на гребне народных движений. Но он не был народным вождем. Правление Отрепьева не принесло народу перемен к лучшему. По­дати оставались такими же обременительными, как и прежде. Тихий Дон на время успокоился, но замутились Терек и Волга.

 

Обманутые в своих надеждах казаки и беглый люд объявили молодого казака Илейку из Муро­ма царевичем Петром, сыном Федора Ивановича, и двинулись с ним на Москву добывать правду. В Поволжье под знамена Петра собралось несколько тысяч восстав­ших. В стране занималась заря нового возмущения.

 

Лжедмитрий не жалел казны, чтобы привлечь на свою сторону знать и служилых людей. Он понимал, что сможет удержаться на троне только при поддержке дво­рян. По приказу самозванца дьяки роздали служилым людям всю наличность — до двух миллионов рублей. Истощив казну, власти стали изымать денежные средства у церкви, чем вызвали негодование духовенства. Отрепьев был редким лицедеем. Любая личина была ему впору. В Литве он играл роль царственного изгнан­ника, в Москве — государственного мужа и императо­ра. Иезуитам он представился поборником западной культуры, среди наемников слыл удальцом.

 

Беглый чернец не принадлежал к числу таинственных авантюристов, унесших в могилу тайну своего происхож­дения. Слишком многим в Москве была знакома его характерная внешность. Бывший монах казался малень­ким уродцем. Приземистый, гораздо ниже среднего роста, он был непропорционально широк в плечах, почти без талии, с короткой бычьей шеей. Руки его имели неодинаковую длину. В чертах лица сквозили грубость и сила. Облик самозванца вовсе лишен был царственного величия.

 

Признаком мужества люди XVI века почитали бороду. Лжедмитрий был вроде скопца. На его круглом бабьем лице не росли ни борода, ни усы. Зато его укра­шали огромные бородавки. Угрюмый, тяжелый взгляд маленьких глаз дополнял гнетущее впечатление.

 

Низвергнув Годунова, самозванец исчерпал свою роль. Он стал ненужным для русского боярства, которое не желало терпеть безродного проходимца на троне. Духовенство поддерживало тайную боярскую агитацию. Столкнувшись с оппозицией, Лжедмитрий вспомнил об оставленной в Польше невесте Марине Мнишек. Наре­ченному тестю Юрию Мнишеку он велел навербовать наемное войско — лучшую опору против заговорщи­ков — и привести его в Москву.

 

Прибытие иноземных наемников окончательно осложнило обстановку в столи­це. Насилия «рыцарства» вызвали брожение. В народе открыто говорили, что царь — «поганый», некреще­ный иноземец, вступивший в брак «с языческой девкой».