Сочинение: Нравственная, идейная и художественная значимость поэмы А. Ахматовой «Реквием»

Между 1935 и 1940 годами создавался «Реквием», опублико­ванный лишь спустя полвека, в 1987 году, и отражающий лич­ную трагедию Анны Ахматовой — судьбу ее и ее сына Льва Ни­колаевича Гумилева, незаконно репрессированного и пригово­ренного к смертной казни, замененной впоследствии лагерями.«Реквием» стал мемориалом всем жертвам сталинской тирании. «В страшные годы ежовщины, — писала Ахматова, — я прове­ла семнадцать месяцев в тюремных очередях». Отсюда — «сем­надцать месяцев кричу, зову тебя домой...»

И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
[sms]
Строки такого трагедийного накала, разоблачающие и обли­чающие деспотию сталинщины, в ту пору, когда они создава­лись, записывать было опасно, попросту невозможно. И сам ав­тор, и несколько близких друзей заучивали текст наизусть, время от времени проверяя крепость своей памяти. Так челове­ческая память надолго превратилась в «бумагу», на которой был запечатлен «Реквием». Без «Реквиема» нельзя в полной мере понять ни жизни, ни творчества, ни личности Анны Анд­реевны Ахматовой. Более того, без «Реквиема» нельзя осознать литературу современного мира и те процессы, которые проис­ходили и происходят в обществе.

В 1987 году литературно-художественный журнал «Ок­тябрь» полностью напечатал «Реквием» на своих страницах. Так «достоянием гласности» стало выдающееся произведение Ахматовой. Это потрясающий, основанный на фактах собствен­ной биографии документ эпохи, свидетельство того, через какие ■испытания прошли наши соотечественники.

...Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас...
...Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать...
...О них вспоминаю всегда и везде,

О них не забуду и в новой беде.-Ална Андреевна заслуженно пользуется благодарным при­знанием читателей, и высокое значение ее поэзии общеизвест­но В строгом соотношении с глубиной и широтой замыслов ее голос никогда не низводится до шепота и не повышается до крика — ни в часы народного горя, ни в часы народного торже­ства. Сдержанно, без крика и надрыва, в эпически бесстраст­ной манере сказано о пережитом горе: «Перед этим горем гнут­ся горы». Биографический смысл этого горя Анна Ахматова определяет так: «Муж в могиле, сын в тюрьме, помолитесь обо мне». Выражено это с прямотой и простотой, встречающимися лишь в высоком фольклоре. Но дело не только в личном стра­дании, хотя и его одного достаточно для трагедии. Оно, страда­ние, расширено в рамках: «Нет, это не я, это кто-то другой страдает», «И я молюсь не о себе одной, а обо всех, кто там сто­ял со мною».

С публикацией «Реквиема» и примыкающих к нему стихо­творений творчество Анны Ахматовой обретает новый истори­ко-литературный и общественный смысл. Именно в «Реквиеме» особенно ощутим лаконизм поэта. Если не считать прозаичес­кого «Вместо Предисловия», здесь всего только около двухсот строк. А звучит «Реквием» как эпопея.

Текст состоит из десяти стихотворений, прозаического пре­дисловия, названного Ахматовой «Вместо Предисловия», «По­священия», «Вступления» и двухчастного «Эпилога». Вклю­ченное в «Реквием» «Распятие» также состоит из двух частей. Стихотворение «Так не зря мы вместе бедовали...», написанное позднее, тоже имеет отношение к «Реквиему». Из него Анна Андреевна взяла слова: «Нет, и не под чуждым небосводом...» в качестве эпиграфа, поскольку они, по мнению поэтессы, за­давали тон всей поэме, являясь ее музыкальным и смысловым ключом.

«Реквием» имеет жизненную основу, которая предельно яс­но изложена в небольшой прозаической части «Вместо Предис­ловия». Уже здесь отчетливо чувствуется внутренняя цель все­го произведения — показать страшные годы ежовщины. А ис­тория эта такова. Вместе с другими страждущими Ахматова стояла в тюремной очереди.

Она рассказывает: «Как-то раз кто-то «опознал» меня. Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами, которая, конеч­но, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свой­ственного всем нам оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):

— А это вы можете описать?

И я сказала:

— Могу.

Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом».

Вот как Ахматова описывает глубину этого горя:

Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река...
Слышим лишь ключей постылый скрежет...
Да шаги тяжелые солдат»
По столице одичалой шли»

И безвинная корчилась Русь.

Слова «корчилась Русь» и «одичалая столица» с предельной точностью передают страдания народа, несут большую идей­ную нагрузку. В произведении даны и конкретные образы. Вот один из обреченных, кого «черные маруси» увозят по ночам, имеет в виду она и своего сына:

На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе.

Его уводили на рассвете. Рассвет — это начало дня, а тут рассвет — начало неизвестности и глубоких страданий. Стра­даний не только уходящего, но и тех, кто шел за ним «как на вынос». И даже фольклорное начало не сглаживает, а подчер­кивает остроту переживаний невинно обреченных. В «Реквие­ме» неожиданно и горестно возникает мелодия, отдаленно напо­минающая колыбельную:

Тихо льется Тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом,
Входит в шапке набекрень,
Видит желтый месяц тень.
Эта женщина больна.
Эта женщина одна.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.

Мотив колыбельной с неожиданным и полубредовым обра­зом тихого Дона подготавливает другой мотив, еще более страшный, — мотив безумия, бреда и полной готовности к смерти или самоубийству:

Уже безумие крылом
Души накрыло половину,
И поит огненным вином,
И манит в черную долину.

«Эпилог», состоящий из двух частей, сначала возвращает читателя к мелодии и общему смыслу «Предисловия» и «По­священия». Здесь мы вновь видим образ тюремной очереди, но уже как бы обобщенный, символический, не столь конкрет­ный, как в начале поэмы:

Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдания выводят на щеках»

 

А дальше идут такие строки:

Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать.
Для них соткала я широкий покров.

Из бедных, у них же подслушанных слов «Реквием» Ахматовой — подлинно народное произведение. И не только в том смысле, что он отразил и выразил великую народную трагедию, но и по своей поэтической форме, близкой к народной притче. Сотканный из простых, «подслушан­ных», как пишет Ахматова, слов, он с большой поэтической и гражданской силой выразил свое время и страдающую душу народа. «Реквием» не был известен ни в 1930-е, ни в последую­щие годы, но он навеки запечатлел свое время и показал, что поэзия продолжала существовать даже и тогда, когда, по сло­вам Ахматовой, «поэт жил с зажатым ртом». Задушенный крик стомиллионного народа оказался услышанным — в этом вели­кая заслуга Анны Ахматовой.[/sms]