Проникновение половцев на территорию Болгарского царства.

Еще до монгольского нашествия, с начала XII в., по­ловцы начали активно проникать на территорию Болгар­ского царства, находившегося тогда под властью Визан­тии. Они занимали пастбища на широкой долине нижне­го Дуная, в Добрудже и северо-восточных землях Болгарии. В 70-х годах XII в. болгары подняли восста­ние против византийского господства.

 

Возглавили его два брата — куманы Асен и Петр, поддержанные куман-скими войсками {Златарский, II, с. 430—480). В резуль­тате Асен I в 1187 г. стал царем Болгарии. Куманы-половцы стали играть видную роль в жизни государст­ва. При преемнике Асена — Калояне болгарские и куманские феодалы, недовольные объединительной жест­кой деятельностью царя, устроили заговор и в 1207 г. убили его. На престол опять сел половецкий феодал — племянник Асена — Борил, царствовавший 11 лет. После него при Асене II (1208—1241 гг.) приток половцев, бежавших от монголов и частью из Венгрии, усилился.

 

Судя по находкам в Северо-Восточной Болгарии камен­ных статуй (датируются поздним временем — XIII в.), подкочевывали сюда не только западные половцы-куманы, но и отдельные курени восточных половцев, какое-то время продолжавших ставить святилища своим предкам на новых землях. Впрочем, как и в Венгрии, половцы в Болгарии крестились, обращаясь в православие. В одном из латиноязычных источников (в письме к папе Григо­рию 1227 г.) упомянут половец по имени Борис, т. е. явно православный.

 

Интересно, что западная поло­вецкая епархия была православной и руководил ею гре­ческий епископ, на что указывал в письме венгерскому королю папа Григорий в 1234 г. Очевидно, православие было принято половцами под воздействием и, возможно, под давлением болгарского населения. У Ан-Нувайри сохранился рассказ о попытке полов­цев заключить договор о вассалитете с валашским госуда­рем в 1242—1243 гг.: «Когда татары решились напасть на земли кыпчаков в 639 г. х. и до них (кипчаков) до­шло это (известие), то они вошли в переписку с Унус-ханом, государем Валашским, насчет того, что они пере­правятся к нему через море Судакское (Черное.— С. П.) с тем, чтобы он укрыл их от татар. Он дал им согласие (свое) и отвел им (для жительства) долину между двумя горами. Переправлялись они к нему в 640 г. х. Но когда они спокойно расположились в этом месте, то он нару­шил свое обязательство по отношению к ним, сделал на них набег и избил да забрал в плен многих из них» (Тизенгаузен, I, с. 542).

 

Несмотря на такой печальный для группировки в це­лом конец, совершенно очевидно, что и в таком случае часть половцев оставалась в стране, постепенно раство­ряясь в ее населении. Какая-то группа половцев откочевала в Закавказье. Об этом сохранилась глухая ссылка у Рашид-ад-Дина на то, что монголы, пройдя Кавказские горы, захватили там кипчаков, «которые, бежав, ушли в эту сторону». И в такой ситуации, естественно, не всех поголовно унич­тожали или брали в плен.

 

Какая-то часть также остава­лась и сливалась с местным населением. Тем не менее огромное количество взятых в плен по­ловцев обращалось монголами в рабство. Восточные рынки были наполнены рабами из различ­ных побежденных монголами народов, и среди них одни­ми из самых значительных количественно были половцы (кипчаки). Арабский автор ал-Айни писал: «Взятые в плен из этих народов были отвезены в земли Сирийские и Египетские...» (Тизенгаузен, I, с. 503). Обычно в мусуль­манских странах они использовались в качестве домаш­них слуг — гулямов.

 

Отважные и энергичные кипчакские воины в Египетском султанате стали гвардией султа­нов — мамлюками. В конце концов мамлюки захватили власть в султанате и поставили своих султанов из кип­чакских знатных родов. Два султана — Бейбарс и Калаун происходили из славного в степях рода бурджоглы (Бурчевичей). Султа­нат был при них переполнен новоявленными эмирами — выходцами из мамлюков. Каждый из них предпочитал иметь в своей свите сородичей, и потому Египет был буквально забит кипчаками разных рангов и званий. Известно, например, что султан Калаун окружил себя 12 тыс. мамлюков и 1200 кипчакскими невольницами.

 

Такой же 12-тысячной гвардией владел и его сын — ан-Насир. Помимо зависимых кипчаков (купленных на рынках рабов), в Египет хлынули из Дешт-и-Кипчака многочисленные родственники простых мамлюков, эмиров и даже самих султанов {Амин алъ-Холи, с. 11—18). Вся эта масса кипчаков, влившихся во все слои еги­петского общества, довольно быстро растворилась в нем. Некоторые следы их пребывания и относительной само­стоятельности сохранились, в частности, в наименовании одного из каирских кварталов — Орду. Очевидно, при­бывшие в город кипчаки какое-то время жили здесь от­дельно от горожан — своей ордой, но и от этой самостоя­тельной группировки не сохранилось ничего, кроме на­звания ее местонахождения. Мы уже говорили о трагической судьбе половецкой аристократии, пытавшейся всеми силами отстоять свои земли и свою свободу. Уничтожение ее началось и было завершено уже после третьего похода монголов, в 40— 50-х годах XIII в.

 

Второй поход окончился значительно менее кровавыми событиями. Рашид-ад-Дин сообщает, что просто войска, вторгшиеся в Европу, получили зада­ние захватить и привезти в ставки Менгухаиа и Тулуя «знаменитых кипчаков». Так, часть половецких удальцов попали в далекие монгольские степи и выраставшие там из становищ города. В плен — в рабство на продажу и для себя (для ис­полнения домашних своих разнообразных работ) брались те воины и их семьи, которые оказывали сопротивление или участвовали в борьбе того или иного феодала против монголов. Судьба их была, несомненно, тяжкой, но даже эти несчастные участвовали в общем процессе этногене­за («растворения» монголов в половецком этносе).

 

Следует сказать, что большое число половецких вои­нов, лишенных собственных половецких предводителей, перешли в войска монгольских военачальников. Послед­ние, сохраняя своих воинов, охотно использовали кипча­ков-половцев в особо трудных походах, всегда посылая их вперед — принимать первый, самый тяжелый удар противника. Очень много половецких сотен участвовало в завоевании Волжской Болгарии. По окончании этого по­хода и полного подавления сопротивления болгар, види­мо, много половцев осталось в этой богатой стране на землях, частично освободившихся от местного населения, перебитого завоевателями или бежавшего на соседние территории. Половецкий (кипчакский) язык стал языком -' населения Волжской Болгарии в золотоордынское время и сохранился там и по сей день. Однако основная масса половецкого этноса осталась на прежних своих кочевьях, правда несколько потеснен­ная из некоторых наиболее богатых областей, занятых собственно монголами. Это были прежде всего районы, в которых монгольские ханы начали активное строитель­ство городов (наиболее застроенным оказалось Нижнее Поволжье). Половцы стали главным податным населе­нием степи, только у них вместо своих половецких фео­далов появились новые — монгольские {Федоров-Давы­дов, 1973, с. 39—42).

 

Следует сказать, что монголы ста­рались, чтобы их новые подданные забыли бы о своих предках, об их воинских подвигах, потеряли бы «чувство родины». С этой целью монгольские правители произвели ряд очень значительных перемещений в восточноевропей­ских степях. Одни курени были переселены, как говори­лось, в Волжскую Болгарию (на Среднюю Волгу и Ниж­нее Прикамье), другие — в степи Нижнего Поволжья. Там они получали кочевья в непосредственной близости от городов и принадлежали, очевидно, феодалам, дома и дворцы которых стояли в городах, где монгольская знать проводила холодное осеннее и зимнее время. Безусловно, какая-то часть половцев оседала и в городах, особенно в старых крымских городах-портах, с которыми они были связаны и до монголов. Характерно, что там продолжал быть самым распространенным «международным» язы­ком половецкий, что подтверждается созданием там Поло­вецкого словаря, первоначальное формирование которого началось, как мы пытались показать выше, несколько раньше (во второй половине XII в.).

 

Разорение всегда приводило кочевников к оседлости, поскольку для кочевки необходимы не только пастбища, но и определенное количество скота. Многие курени и аилы половцев, разграбленные во время монгольского на­шествия, перешли, видимо, к полуоседлости и даже осед­лости у берегов рек. Обычно население таких приречных поселков занималось перевозами через реки, рыбной ловлей. Интересно, что половцы, погребавшие своих роди­чей вместе с конями, теперь ограничивались одной уздеч­кой с удилами, а иногда бросали в могилу рыбу. Послед­нее, вероятно, было своеобразным символом занятия умершего в продолжение жизни и пожеланием иметь такой же улов и после смерти.

 

Путешествовавший по Восточной Европе Вильгельм Рубрук в середине XIII в. несколько раз повторил в своем сочинении-отчете, что в степях, по которым он про­езжал, «до прихода татар обычно жили команы» (Руб­рук, с. 90) или «она вся заселена была команами-капчат» (Рубрук, с. 108). Эти фразы как будто свидетельствуют о том, что население в степях этнически полностью сме­нилось.

 

Однако тот же Рубрук сообщал нам об обычаях команов, о каменных статуях, которые они ставят в па­мять своих умерших, об их могилах и становищах. Из всего этого очевидно, что он много раз встречался с представителями этого этноса, причем установка ста­туй и сооружение святилищ говорят, видимо, о том, что в его время даже еще не вся половецкая знать была перерезана завоевателями. Что касается другого путеше­ственника — Плано Карпини, то он прямо указывал, что по «стране куманов» протекают четыре реки: Днепр, Дон, Волга, Яик (Плано Карпини, с. 70). Более запад­ных рек он не назвал, поскольку странствия его начались с Днепра. Итак, команы в степях, несмотря на разгром, оставались, видимо, в значительном количестве.

 

Именно об этом свидетельствуют многочисленные упоминания Половецкой степи, или Дешт-и-Кипчак, восточными ав­торами, пишущими на протяжении всего XIV в. о Золо­той Орде. Например, араб Ибн Баттута писал так: «Мест­ность эта, в которой мы остановились, принадлежит к степи, известной под именем Дешт-и-Кипчак...» Или в другом отрывке: «Один из купцов, наших товарищей, отправился к тем в этой стране, которые принадлежат к народу, известному под именем Кипчаков,— они христианской веры...» (Тизенгаузен, I, с. 279). Таким обра­зом, присутствие кипчаков было вполне реальным: не только сохранилось название местности, но и само на­селение не потеряло имени сто лет спустя после завоева­ния. Интересно упоминание об их христианстве. Видимо, это были остатки тех половцев, которые крестились уже в период активной борьбы с завоевателями ж заключения с этой целью союзнических отношений с русскими князьями.

 

Совершенно ясно, что из далеких монгольских сто-пей — с берегов Керулена и Онона — пришло большое число монгольских воинов, причем многие из них шли со своими семьями и поэтому, победив половцев, потеснили их с лучших угодий и начали там кочевать сами. Однако нельзя говорить, что это было переселение всего народа. Основная масса монголов осталась на своих кочевьях. С поселившимися же в европейских степях монголами случилось то, что происходило с половцами-команами, растворившимися среди населения стран, в которые они откочевывали под давлением монголов. Монголы с пер­вых же десятилетий своего пребывания в половецкой степи начали активно ассимилироваться в местной среде.

 

К середине XIV в. этот процесс был фактически завер­шен, что прекрасно знали во всех связанных с Золотой Ордой государствах. Самый процесс и результаты его прекрасно — четко, лаконично и выразительно — отраже­ны в сочинении арабского автора ал-Омари: «В древно­сти это государство (имеется в виду Золотая Орда.— С. П.) было страной кипчаков, но когда им завладели татары, то кипчаки сделались их подданными. Потом они (татары) смешались и породнились с ними (кипчаками), и земля одержала верх над природными и расовыми ка­чествами их (татар), и все они стали точно кипчаки, как будто от одного (с ними) рода, оттого что монголы (и татары) поселились на земле кынчаков, вступали в брак с ними и оставались жить на земле их (кыпчаков)» (Тизенгаузен, I, с. 235).

 

Так на старой этнической основе «замешивался» но­вый этнос, получивший, как это всегда бывает, новое этническое имя. Мы видели на примере половцев, что даже переселившиеся, т. е. полностью (или в значитель­ной части) откочевавшие на новые места кочевники, втя­гивая в себя оставшееся в степях население, становились новым этническим образованием, получившим новые или видоизмененные названия, В ситуации же с монголами кипчаков- половцев было во мно­го раз больше пришель­цев, которые были просто «поглощены» завоеван­ным населением.

 

Инте­ресно, что в Европе наи­менование этого немно­го монголизированного половецкого (кипчакского) населения стало новым: во всех русских, латиноязычных, восточных источниках их именуют «татары». О про­исхождении этого наи­менования сохранился рассказ Рубрука, поль­зовавшегося информа­цией, собранной им по пути в Каракорум по всем становищам евразийских степей: «Чингис повсюду посылал вперед татар, и отсю­да распространилось их имя, так как везде кричали: „Вот идут Татары".

 

 Но в недавних частых войнах почти все они были перебиты. Отсюда упомянутые Моалы (монго­лы.— С. П.) ныне хотят уничтожить это название и возвы­сить свое ...» (Рубрук, с. 116). Однако этого не случилось. Побежденное, полууничтоясенное Чингисханом племя татар, остатки воинов которого посылались к тому же во все самые тяжелые экспедиции, дало имя новому этносу. В нем не только самих татар, но и монголов, как мы гово­рили, было совсем немного. Тем не менее именно так, как будто всегда случайно, но вполне по сути закономерпо, повторяясь в сотнях примеров, получали имена целые на­роды как в древности, так и в эпоху средневековья.

 

Этни­ческое имя народа «татары», как мы знаем, дожило до на­ших дней. В заключение следует сказать, что монголы, принес­шие в степи собственное социальное устройство, вынуж­дены были, однако, разделить восточноевропейские степи на улусы, в значительной степени учитывая этнополити-ческое разделение половцев, наметившееся, как мы виде ли, еще в XII в. Сразу после завоевания отчетливо выделились улусы Бату (Поволжье) и Берке (Северный Кав­каз) , соответствующие поволжским половцам — саксинам и предкавказскому объединению. Затем выделился в Приднестровье улус Ногая (западное половецкое объеди­нение — команы). Землями приднепровцев овладел хан Токта, а донские степи составили улус Дешт-и-Кипчак. Так в старых, привычных границах, прикрытые но­вым именем, возглавленные чужими феодалами, начали новую страницу своей истории кипчакские, половецкие и команские орды. Жизнь продолжалась.