Че Гевара - образ его не меркнет в моем сердце - война 1941 - 1945
...Есть люди, встречи с которыми не забываются. Их образ вновь и вновь возникает в памяти, заражая нас своей энергией. Прошло много лет с тех пор, как я видел Че Гевару, но образ его не меркнет в моем сердце. Как самую дорогую реликвию храню я фотографию Че с его дружеским посвящением: "Товарищу Кудину, подлинному кубинцу среди советских, самого "агрессивного" экономиста. Че Гевара 1.8.62."
Из семи лет, что я проработал в Посольстве на Кубе в качестве экономического советника, в течение шести я имел счастье встречаться с Че Геварой. Обычно мы встречались 2-3 раза в неделю, иногда выезжали вместе на объекты советско-кубинского экономического сотрудничества и кубинские предприятия, как в столице, так и в других районах страны. Каждая из этих встреч запечатлелась в памяти, потому что я виделся, говорил и иногда спорил с человеком, который бесконечно верил в идеалы революции и отлтичался исключительными достоинствами.
Всегда после этих встреч я чувствовал себя как бы заряженным его энергией, настойчивостью, новыми идеями и мыслями.
Всего таких встреч было много сотен и описать их все невозможно. Особенно врезалась в память первая, которая состоялась вечером в день моего приезда в Гавану - 20 августа 1960 г. в доме, где жил Че Гевара.
Прежде всего меня поразила точность и пунктуальность Че. Приближаясь по узкой тропинке к маленькому одноэтажному, утопающему в пышной тропической зелени домику, ровно в 20.00, мы увидели Че, спускающегося с небольшого крыльца к нам навстречу.
После кратких взаимных приветствий Че Гевара пригласил нас в дом. Познакомившись ближе с этим человеком, я, спустя несколько недель, постепенно понял, что он не только не любил, но терпеть не мог длительных приветствий и церемоний.
Переступив три ступеньки и пройдя коридор, мы оказались в небольшой комнате, в которой стояли деревянный шкаф, стол и три простых стула с жесткими сиденьями. Только шкаф сохранил слабые следы коричневой краски. Все было сработано из грубо отесанного соснового дерева. На столе не было скатерти или клеенки, а простые окна не имели занавесок. В комнате не было никаких украшений. Пол из мраморной крошки не был покрыт ковром или циновкой. С потолка свешивалась лампочка без абажура, которая освещала комнату довольно тусклым светом. Больше, за исключением пепельницы и коробки дешевых сигар на столе, ничего не было.
Че Гевара с юных лет привык к простой жизни и отсутствию каких-либо украшений, излишеств, а иногда и, казалось бы, самых необходимых в житейском обиходе вещей. Эти его привычки, которые глубоко отвечали его натуре, еще более укрепились в горах Сьерра-Маэстры. Такой, казалось, излишне жесткий рационализм не был искусственным. Он представлял черту его характера, органически входил в систему его взглядов. Это фактически отражало его постоянное стремление отдать революции все силы, использовать все возможности и не оставлять лично для себя никаких излишеств.
Перед нами был человек, который, не отвлекаясь на создание внешних условий, живет напряженной внутренней жизнью. Какие-то думы непрерывно занимали его. Но вот он оживился, большие карие глаза, обрамленные длинными ресницами, сверкнули огоньком, и по лицу пробежала легкая улыбка. Че Гевара жестом пригласил нас сесть рядом с ним. Мы приняли это не только как знак особого гостеприимства или вежливости, а, главное, как показатель искреннего уважения к представителям Страны Советов.
После того, как я примерно в течение часа изложил программу мер и мероприятий, а также систему работы по практическому осуществлению заключенных советско-кубинских соглашений об экономическом и техническом сотрудничестве, Че Гевара о чем-то глубоко задумался. Мы не хотели прерывать его раздумья и несколько минут сидели в молчании. Наконец, выйдя из задумчивости, он сказал: «Это замечательный план,- и добавил, как бы извиняясь за свое непродолжительное молчание,- я мечтал о том времени, когда мы сможем все это выполнить. Я немедленно доложу об этой программе Фиделю».
Мы, конечно, были очень довольны таким исходом дела, хотя и не ожидали, что обсуждение станет таким результативным. В ходе беседы Че Гевара поставил ряд вопросов, которые, видимо, давно его беспокоили. В частности, он, как бы желая услышать наше мнение, сказал: «Но как можно осуществить выполнение этой программы? Ведь она охватывает не только одну область - внешние экономические связи, а затрагивает всю экономику страны».
Че Гевара не без горечи заметил, что иностранные, большей частью американские, специалисты покинули страну и продолжают уезжать в США. Американская разведка, наряду с организацией непрерывных крупных диверсий, организует также саботаж со стороны тех специалистов, которые еще находятся в стране, включая кубинскую интеллигенцию, даже мастеров и квалифицированных рабочих. В некоторых отраслях, таких как нефтеперерабатывающая промышленность, не осталось ни одного инженера. Ряд предприятий остановлены как из-за отсутствия импортного сырья, оборудования и запасных частей, так и ввиду бегства специалистов (никелевые заводы, электростанции, некоторые сахарные заводы и т. д.).
