Сочинение "Музыкальная романтика прозы К. Паустовского"

Проза К. Паустовского в полной мере обладает тем ред­костным свойством, какое присуще лишь самой жизни, — она бесконечно разнообразна в своих смысловых, красочных, музыкальных, порой едва уловимых подробностях, неизмен­но свежа, так что при любом повторном чтении всегда кажет­ся чуточку незнакомой. Это, наверное, и придает каждой встре­че с ней легкий привкус неразгаданной прелести. Ее можно перечитывать множество раз и всегда обнаруживать все но­вые и новые пропущенные раньше оттенки.

 

[sms]Именно так бывает и в самой жизни: мы постоянно находим в ней то, что, конечно же, всегда в ней существовало, на что мы уже неоднократно смотрели, но почему-то не видели. Но это «что-то» в какой-то день вдруг четко и выпукло проявилось, как будто только что родилось на наших изумленных глазах.

 

 Вот почему создается впечатление, что в прозе К. Паус­товского, где мир словно постоянно творит и возобновляет сам себя, где слово неотрывно от жизни, традиционно бел­летристическая так называемая последняя страница как бы отсутствует. Повествовательные рамки у писателя широко разомкнуты, сюжет размыт. В такую свободную прозу легко входят и естественно в ней перемежаются самые различные времена и несхожие географические пространства. Они жи­вут в этом просторном мире, в этой живой вселенной соб­ственной нескончаемой жизнью. Может быть, здесь и заклю­чена одна из причин особой прочности такой на вид хрупкой, лирически нежной, похожей на прекрасные стихи прозы К. Паустовского.

 

 В «Золотой розе» писатель говорит, что среди всех творе­ний разума и рук человеческих именно искусство слова бес­смертно. Но оно бессмертно только тогда, когда самоотвер­женно уходит в жизнь всеми своими корнями, когда жадно вбирает в себя все ее соки, запахи, звуки, краски, ее надеж­ды, страдания, борьбу и любовь.

 

 Сам писатель считал, что своеобразие его художествен­ной манеры заключается, помимо прочего, также и в том, что наряду с грубой, неприкрашенной действительностью, подоб­но «хотя бы и неяркому свету», сверкает у него «легкий ро­мантический вымысел».

 

 К. Паустовский, конечно же, романтик — по интенсивнос­ти чувства, по лирической напряженности интонации, по мак­симальному использованию всего спектра заложенных в при­роде красок, по своей рыцарской верной любви к прекрасной музе странствий, а главное, по возвышенному благородству своего духа, мятежности темперамента, презирающего покой, и воинствующей человечности. Но это романтик совершенно особого склада.

 

Реалистически достоверная и романтически приподнятая проза Паустовского насыщена массой точных знаний и тем легким поэтическим вымыслом, от которого прозаическая стро­ка начинает фосфоресцировать таинственным зыбким блес­ком. Этот необыкновенный сплав — точности и лиризма, ре­альности и вымысла, трезвости и восторга — напоминает от­части золотую розу Жана Шамета. Созданная из благородно­го твердого металла, она казалась одухотворенной, трепетной и нежной. Ей, наверное, был свойствен тот же легкий звон, какой мы постоянно слышим в большинстве неизменно музы­кальных, как бы перезванивающихся между собой фраз-ме­лодий К. Паустовского.

 

В своем рассказе о Золотой розе писатель особо подчер­кивал, что создана она была из мусора и сора жизни, то есть из того, что часто окружает людей в их повседневном бытии. Слова об искусстве, растущем из сора жизни, очень напоми­нают знаменитые строки Анны Ахматовой, поэтической эмб­лемой которой была именно роза:

 

 Когда б вы знали, из какого сора

 Растут стихи, не ведая стыда...

 

 В «Золотой розе» К. Паустовский пишет: «Каждая мину­та, каждое брошенное невзначай слово и взгляд, каждая глубокая или шутливая мысль, каждое незаметное движение человеческого сердца, так же как и летучий пух тополя или огонь звезды в ночной луже, — все это крупинки золотой пыли...»

 

Требование реалистического искусства, относящееся к многомерности и объемности изображения жизни, было чрезвычайно близко самой натуре К. Паустовского. Он от природы был щедро одарен иключительно острой наблю-' дательностью, феноменальной художнической" памятью и прямо-таки ненасытной жаждой все новых и новых впечат­лений. [/sms]