Сочинение"«Мир тебе — деревянный дом!» (По лирике С.А. Есенина)"

«Низкий дом с голубыми ставнями» или «Изба-старуха»? А может, «покосившаяся избенка» и все остальное: «Нездо­ровое, хилое низкое... Водянистая, серая гладь»?

 

[sms]Неужели совсем «отговорила роща золотая»?

 

Настоящий поэт всегда нерв и совесть эпохи. Обнаженный нерв и обнаженная совесть. Он может ошибаться, капризни­чать, он может гулеванить и фонбаронствовать — сущность поэта от этой внешней жизни не меняется, так как в любом состоянии, пьяный или трезвый, в тюрьме или на свободе, с партбилетом или с волчьим билетом, он остается самим со­бой — Поэтом.

 

Есенин, как и Блок, верил в новую Россию большевиков. Но верил совершенно по-иному. Есенин считал, что револю­ция сделает Россию великой Крестьянской Республикой, стра­ной Хлеба и Молока, кормилицей и поилицей всего мира. В стихотворении «Инония» поэт выразил свое представление об идеальной стране. Инония — это условное место ладной крестьянской жизни. Он называет себя пророком Сергеем Есениным, говорящим «по Библии» о том, что на смену хрис­тианскому раю идет крестьянский рай — Инония. В есенинс­ком стихотворении отразились чаяния и надежды русского крестьянства, его своеобразный духовный мир. Но шли годы, а желанный рай не наступал. Перед Есениным все чаще вста­вал мучительный вопрос: «Куда несет нас рок событий?» От­ветить на него было нелегко. Душа поэта сжималась от боли при виде страшных следов войны и разрухи. Перед его глаза­ми встают голодные опустевшие села, неухоженные поля, тре­щины на сожженной мертвой земле. Тогда-то и рухнули меч­ты поэта о «Граде Инонии». Свидетельством его тревожных раздумий о судьбах страны явилось стихотворение «Возвра­щение на родину». Взгляд повзрослевшего поэта видит то новое, что появилось в родных местах. Здесь уже нет преж­ней поэтизации деревни. Лирический герой стихотворения, в котором угадывается автор, делает «множество открытий», обращая внимание на бедный, неприглядный быт, подгнив­шие кресты на кладбище. Но кроме внешних перемен, в род­ной деревне произошли внутренние изменения: в семье наме­тился раскол. Сестры-комсомолки, как Библию, читают «Ка­питал», выбрасывают иконы, причиняя этим страдания глубо­ко религиозному деду. 

 

Ах, милый край!

 Не тот ты стал,

Не тот.

Да уж и я, конечно, стал не прежний.

 Чем мать и дед грустней и безнадежней,

Тем веселей сестры смеется рот.

 

Здесь нет ни единого слова осуждения нового уклада жиз­ни, властно вторгающегося в патриархальный крестьянский быт. Только тихая грусть о том, что в советской России он может быть лишь «попутчиком», а не строителем ее будуще­го. Этот мотив отчужденности от горячо любимой родины приобретает новую силу и глубину в стихотворении «Русь советская». Повторяется тот же сюжет — возвращение на родину. В душе героя, вернувшегося через восемь лет в род­ную деревню, возникает целая гамма чувств и настроений, порожденных изменениями, которые произошли в родимом краю. Эти волнение и смятение поэта замечательно переданы в строчках:

 

Язык сограждан стал мне как чужой,

 В своей стране я словно иностранец.

 

 Поэт с обидой и грустью замечает, что молодежь с упое­нием поет «агитки Бедного Демьяна», а его стихи уже никому не интересны:

 

Моя поэзия здесь больше не нужна,

 Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.

 

Но все же Есенин уверен в своем высоком предназна­чении.

 

Быть поэтом — это значит то же,

Если правды жизни не нарушить,

Рубцевать себя по нежной коже,

Кровью чувств ласкать чужие души.

 

Уверен, хотя и горько у него на душе.

 

Канарейка с голоса чужого —

Жалкая, смешная побрякушка.

 Миру нужно песенное слово

Петь по-свойски, даже как лягушка.

 

Одно из стихотворений поэта, где он сравнивает себя с «захожим богомольцем», есть такие строки: «Не видать кон­ца и края — только синь сосет глаза». Но рядом с этими привольными просторами «у низеньких околиц звонно чахнут тополя». Долго в стихах Есенина не ослабевает тревога, выз­ванная наступлением индустриального города.

 

Нет любви ни к деревне, ни к городу,

 Как же смог я ее донести?

Брошу все. Отпущу себе бороду

И бродягой пойду по Руси.

 

Есенин не ушел бродяжить. Напротив, к нему, как к Моцарту, явился Черный человек и, присев на кровать, долго читал «жизнь какого-то прохвоста и забулдыги, нагоняя на душу тоску и страх». Ночь была морозная, «тих покой перекрестка», Есенин сидел у окошка и не ждал «ни врага, ни друга». Равнина была покрыта сыпучим снегом, похожим на известку, и «деревья, как всадни­ки, съехались в нашем саду»...Потом поэт очнулся. Черный че­ловек исчез; он был один, а напротив осыпалось осколками зер­кало, похожее на его неровную судьбу, на крошево воспомина­ний удавшейся и вечно неудачной жизни.

 

Не тогда ли возникло желание написать кровью: «До сви­данья, друг мой, до свиданья...»? Или оно пришло позже, в момент дичайшей депрессии в пустом номере «Англетера»?» Мир тебе — деревянный дом», — желал поэт. Но не было мира в его душе. Почему?

 

 Не потому ли, что «...поэт не перестанет пить вино, когда идет на пытки»? Сколько вопросов, а ясных ответов нет. Не в том ли проблема, не там ли ответ, что песни у поэта всегда разные, а сердце одно?

 

Быть поэтом — это значит то же,

 Если правды жизни не нарушить,

 Рубцевать себя по нежной коже,

 Кровью чувств ласкать чужие души.

 Быть поэтом — значит петь раздолье,

 Чтобы было для тебя известней.

Соловей поет — ему не больно,

 У него одна и та же песня.[/sms]