Судьбы крутые повороты для знака Крысы.

Структура судьбы делит 12 знаков гороскопа на четы­ре тройки. Тройке пионерских знаков (Коза, Петух, Кабан) противостоит тройка реализаторов (Бык, Кот, Змея). Ну а тройке максимально самодеятельных знаков (Дракон, Ло­шадь, Обезьяна) противостоит тройка фаталистов, в самой середине которых Крыса. А по краям Собака и Тиф.

 

Понять смысл фатальности людям неверующим и не­суеверным очень трудно. Им кажется, что жизнь — это чи­стое поле, ходи куда хочешь и ничего не бойся. А вот фата­лист и в чистом поле всюду бы искал указатели, приметы, знаки. Истинный фаталист воспринимает будущую жизнь как свершившийся факт, а свое предназначение видит лишь в подтверждении этого факта. Ну а чтобы не оши­биться, всюду разыскивает признаки, подтверждающие правильное исполнение жизненного сценария.

 

Семья и школа призывают ребенка к борьбе с трудно­стями, самовоспитанию, самосовершенствованию, и это во многом оправданно; если сам человек не захочет стать че­ловеком, то никто его не заставит. Тем не менее на многих людях с детства лежит печать обреченности. Одним судь­ба стать гением, другим судьба оставаться бездарными, одним победу в бою одержать, другим голову сложить.

 

Самый понятный пример — это судьба Моцарта, который родился в год Крысы и, кажется, сразу же оказался гением. Знаменитый конфликт с Сальери (Лошадь), даже если он и придуман, очень показателен. Сальери всю жизнь выстраи­вал себя, вел со ступени на ступень, Моцарт же получил все сразу, впрямую нарушив причинно-следственные связи.

 

В этом смысле биографии представителей фатальных знаков всегда лишены наглядности и прямолинейного на­зидания, мораль на них не построишь... Совершенно непооткуда что берется и куда что девается, какой в этом нравственный урок. Менее всего фатальные биографии можно считать карьерой. Более всего подходит слово «судьба». фатализм можно посчитать удобным оправданием для воздействия и пассивности: мол, мое меня не минует. Обвинить в пассивности можно лишь тех, кто не нашел свою судьбу. Если же судьба, то бишь направление, путь, найдена, то фаталист демонстрирует несгибаемость трудолюбие, какие и не снились тому, кто каждый час решает, как ему жить.

 

Разве не обладал фанатичным упор­ством и неиссякаемой работоспособностью Лев Толстой (1828—1910), по многу раз переписывавший от руки свои толстенные романы. Можно ли упрекнуть в бездействии царя-плотника Петра 1, беспрестанно занятого как госу­дарственными делами, так и многим другим, например, вра­чеванием зубов, токарным делом, прочими ремеслами. Фатализм первого русского императора проявлялся также в пренебрежении прямолинейным здравомыслием — чего стоит святая вера в необходимость строить русскую столицу в чухонских болотах на берегу Финского залива, даже не с краю своей огромной державы, а за краем.

 

Распорядиться фатализмом для собственной выгоды очень сложно. Однако требовать от небес раскрытия смысла собственной жизни для фаталиста вполне умест­но. Другие знаки не всегда имеют право знать смысл своей жизни, а вот фаталист просто обязан знать, зачем он при­шел в этот лучший из миров.