Сочинение: Тема Великой Отечественной войны в современной прозе (по произведению одного из писателей)

Уже в годы Великой Отечественной войны и сразу после ее окончания появились произведения, посвященные этой народной трагедии. Их авторы, преодолевая очерковую крат­кость и публицистичность, стремились подняться до художе­ственного осмысления событий, очевидцами или современ­никами которых они стали. Так постепенно в советской литературе появилось очень мощное и сильное направление «военной прозы». Этот феномен имеет и определенное психо­логическое объяснение: уходившие 18—20-летними, солда­ты возвращались после войны, неся тяжкий груз потерь, ран и бремя знания о том, сколько может перенести человек в своем мужестве и как легко он может перестать быть челове­ком в своей жестокости.

Мы рассмотрим тему войны на примере эпопеи В. Гросс­мана «Жизнь и судьба».

Война, Сталинградская битва — лишь одна из составляю­щих этого грандиозного произведения, хотя основное дейст­вие разворачивается именно в 1943 году и судьбы большин­ства героев так или иначе оказываются связанными с событиями, происходящими вокруг города на Волге. Изобра­жение немецкого концлагеря в романе сменяется сценами в застенках Лубянки, а описание руин Сталинграда — лабора­ториями эвакуированного в Казань института, где физик Штрум бьется над загадками атомного ядра.

Однако не «мысль народная» или «мысль семейная» оп­ределяют лицо произведения — и в этом эпопея Гроссмана уступает шедеврам Л. Толстого и М. Шолохова. Писатель со­ средоточен на другом: предметом его размышлений стано­вится понятие свободы, о чем свидетельствует уже само за­главие романа. Судьбе, как власти рока или обстоятельств, довлеющих над человеком, Гроссман противрпоставляет жизнь как свободную реализацию личности даже в условиях абсолютной несвободы. Писатель убежден, что можно свое­вольно распоряжаться жизнями тысяч людей, по сути оста­ваясь рабом вроде генерала Неудобнова или комиссара Гетманова. А можно непокоренным погибнуть в газовой камере концлагеря: так гибнет военврач'Софья Осиповна Левинтон, до последней минуты заботясь лишь о том, чтобы облегчить мучения мальчика Давида. 
[sms]

Один из самых ярких эпизодов романа — оборона дома шесть дробь один группой солдат под командованием капита­на Грекова. Перед лицом неминуемой смерти герои обрели высшую степень духовной свободы: между ними и их коман­диром установились столь доверительные отношения, что они безбоязненно ведут споры по самым болезненным вопро­сам того времени: от большевистского террора до насажде­ния колхозов. И последний свободный поступок капитана — из обреченного дома он отсылает с поручением небезразлич­ную ему самому радистку Катю и Сережу Шапошникова, спасая тем самым любовь совсем юных защитников Сталин­града. Николай Крымов — герой, занимающий центральное место в системе персонажей романа, — получил приказ «разобраться на месте» с царящей в доме Грекова вольницей. Однако ему нечего противопоставить услышанной здесь правде, кроме подлого доноса, который он пишет на уже по­гибших защитников дома. Впрочем, образ Крымова не столь однозначен: в конце концов он сам оказывается жертвой той системы, служа которой не раз был вынужден добровольно, а то и скрепя сердце идти против собственной совести.

Подспудная мысль Гроссмана, что источник свободы или несвободы личности находится в самой личности, объясняет, почему обреченные на смерть защитники дома Грекова ока­зываются намного более свободными, чем пришедший су­дить их Крымов. Сознание Крымова порабощено идеологией, в каком-то смысле он «человек в футляре», пусть и не столь зашоренный, как некоторые другие герои романа. Еще Дос­тоевский показал, насколько трагическими оказываются по­следствия той победы, которую одерживает в сознании чело­века мертвая теория над живой жизнью.

Но по-настоящему резкое неприятие Гроссмана вызыва­ют герои, чья безжалостность к людям проистекает не из вер­ности устоявшимся убеждениям, а из отсутствия таковых. Именно таков в романе комиссар Гетманов — бездарный вое­начальник, но талантливый выявитель «уклонистов» и ав­тор многочисленных доносов.

Ключом к авторскому пониманию войны в романе явля­ется парадоксальное на первый взгляд утверждение о Ста­линграде: «Его душой была свобода». Эта война пробудила в народе сознание собственного достоинства. И не вина, а беда народа в том, что деспотичная власть, обнаружив собствен­ное бессилие справиться с пробуждением национального соз­нания, поспешила поскорее поставить его себе на службу — и, как всегда, извратила и умертвила живой дух патриотизма.

 

В. Гроссман пытается разъяснить, что преданность родине та­ких героев, как Греков, Ершов, толстовец Иконников, унич­тоженный немцами за отказ строить лагерь смерти, не имеет ничего общего с национал-шовинизмом Гетманова или же ге­нерала-палача Неудобнова, заявившего: «В наше время боль­шевик прежде всего — русский патриот». Ведь тот же Неудобное до войны собственноручно выбивал на допросах зубы тем, кого подозревал в пристрастии ко всему нацио­нальному в ущерб проповедуемому большевиками интерна­ционализму.

Никакая внешняя принадлежность — классовая или на­циональная, по Гроссману, не зависит от воли человека и по­тому не она определяет истинную цену личности. Ее опреде­ляет способность человека на подвиг или на подлость, поскольку именно в этом случае можно говорить о свободе или несвободе. Таково изображение Великой Отечественной войны в романе «Жизнь и судьба» В. Гроссмана.[/sms]