Сочинение: Душа Печорина в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»

«Герой нашего времени» — не просто портрет героя эпо­хи. Перед нами, как сказано в предисловии к «Журналу Пе­чорина», история души человеческой.

Вначале — в первой молодости героя — бешеная погоня за всеми удовольствиями, которые можно получить за день­ги, большой свет, любовь светских красавиц, попытка за­няться наукой — и разочарование во всем. Далее — радост­ные надежды проявить свои силы в новой обстановке — на Кавказе. Встреча с таинственными людьми в Тамани, овеян­ная жаждой романтики, — и трезвое пробуждение: таинст­венные люди оказываются контрабандистами, слепой — жалким воришкой...

Следующий этап жизни героя — Пятигорск, «водяное об­щество», страстное желание возмутить размеренную, устояв­шуюся жизнь дворян-обывателей и — еще более горькое соз­нание своей обреченности и ненужности. Позднее — история с Бэлой, вера в обновляющую силу любви цельной, необык- новенной натуры — и снова горькое разочарование: «Любовь дикарки не многим лучше любви знатной барыни: невежест­во и простосердечие одной так же надоедает, как и кокетство другой».

Наконец, возвращение в Петербург, очевидно, еще боль­шее охлаждение героя, поездка в Персию (на пути — встреча с Максимом Максимычем, подчеркивающая равнодушие Пе­чорина) — и смерть.

Изменения характера Печорина сказались даже на его внешности. Сначала он пишет о себе: «На вид я еще мальчик; члены гибки и стройны; густые кудри вьются, глаза горят, кровь кипит». Совершенно иным он предстает перед нами в конце своего жизненного пути, в повести «Максим Макси-мыч».

Такова схематично история героя, история его души. С полным правом он мог сказать о себе: «...Зачем я жил? для какой цели я родился? ...А верно, она существовала, и, вер­но, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные». Но высокое назначение не было угадано, и силы необъятные остались без приложения.
[sms]

Многостороннему изображению характера Печорина спо­собствует «разорванная» композиция романа, перестановка глав, нарушающая плавное хронологическое развитие сюже­та. Если следовать хронологии, нужно было бы предисловие к «Журналу Печорина» поместить в конце романа, а главы «Бэла» и «Фаталист» — где-то в середине. Но Лермонтов ре­шил идти от внешних впечатлений о герое, от его поступ­ков — к внутреннему миру.

Первая часть рисует Печорина как бы «извне», глазами других людей, Максима Максимыча и автора-рассказчика. Перед нами странный, загадочный характер человека, види­мо, необыкновенного, но вместе с тем исполненного пороков. В предисловии к роману автор замечает, что этот характер не выдумка: «это портрет, составленный из пороков всего наше­го поколения, в полном его развитии». Автор указывает, что таких людей он «слишком часто встречал».

Вторая часть романа раскрывает характер Печорина как бы «изнутри», обнажает мотивы его странных поступков, его отношение к себе, содержит его самооценки. Для Лермонто­ва всегда было важно увидеть сложное движение психологии человека, приводящее к тому или иному поступку.

В предисловии к «Журналу» акцент сделан не на пороках Печорина, а на его беспощадной искренности, на отсутствии в нем тщеславия. Автор предисловия — рассказчик надеет-ся? что читатели, может быть, найдут «оправдание поступ­кам, в которых до сей поры» обвиняли Печорина.

Упоминание в предисловии о смерти Печорина подчерки­вает искренность героя: он писал для себя, а не для других, и только случай помог опубликовать его записки.

Обратив внимание читателя на «странности» Печорина, представив его так, как воспринимали подобных героев люди обыкновенные, и вместе с тем заинтриговав читателя, Лер­монтов далее ставит задачей обнаружить истинную сущность характера героя и бросить свет на причины его «странного» поведения. Внимание читателя приковано к тем страницам, где Печорин показан мятежной, активной натурой, челове­ком, не приемлющим спокойной, размеренной жизни, посто­янно готовым к борьбе, к какому-то бунту против общества, а иногда — и к мести ему.

Мы сталкиваемся с попытками героя найти для себя хотя бы подобие жизни, деятельности, движения, испытать пол­ноту чувств. «...Я люблю врагов, хотя не по-христиан­ски», — говорит он о себе, заявляя, что именно борьбу он на­зывает жизнью. Активность героя, однако, может проявить­ся лишь как акция, враждебная окружающему обществу, и это лишний раз указывает на то, что общество устроено нера­зумно.

Если в «Тамани» он в значительной мере был вовлечен в приключение, то в Пятигорске, среди «водяного общества», он сам пытается создать — и создает — конфликтную ситуа­цию, потому что размеренная жизнь враждебна его сущест­ву. Другое дело, что эта ситуация мелка и недостойна могу- чей натуры Печорина, но он был доволен и тем, что бросил камень в стоячее болото.

В отношениях с Верой Печорин выглядит человеком сильных страстей, но и деспотом, причиняющим страдания другим, и несчастным существом, способным на горькое рас­каяние и на угрызения совести.

Он значительно выше Мери — заурядной представитель­ницы своей среды, но в чем-то и ниже ее: она целиком отдает­ся своему чувству, а Печорин из холодного расчета играет в любовь, хотя и казнит себя за это.

В сравнении с Грушницким ярче выступает сложность и глубина натуры Печорина, его благородство, гордость, по­этичность (недаром он осуждает Грушницкого за отсутствие в его душе поэзии).

И тем не менее — и не без оснований — он обвиняет себя в эгоизме, и в неспособности к дружбе, и в страсти к противо­речиям, и в бесплодности существования. Да и в самом деле, нужно ли было человеку глубокого ума избирать средством мщения «водяному обществу» такое ничтожество, как Груш-ницкий?

Сопоставление с Вернером усиливает впечатление от не­которых качеств Печорина; Вернер — скептик, сдержан в проявлении чувств, в нем живет душа испытанная и высо­кая, но, в отличие от Печорина, он абсолютно пассивен и ни­чего не сделает, чтобы утвердить свою личность, — ни хоро­шего, ни дурного.

Нетрудно заметить, что в эти три образа — Печорина, Вернера и Грушницкого — Лермонтов внес автобиографиче­ские черты. Хотя он в предисловии и отрицает свою общ­ность с героями своих повестей, но это отрицание — элемент литературной игры. То обстоятельство, что собственные чув­ства Лермонтов проверил на своих героях и осудил в них не­которые черты своей личности, указывает, что он начал «сжигать то, чему поклонялся», что он был уже на пути к но­вой жизни, к новым идеалам.

«Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе раз­бойничьего брига; его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится... и всматрива­ется в туманную даль: не мелькнет ли там на бледной черте, отделяющей синюю пучину от серых тучек, желанный па­рус...»

Герой винит в своем одиночестве главным образом самого себя, но Лермонтов наталкивает читателя на более широкие выводы.

«Герой нашего времени» — первый в русской литературе психологический роман, основной интерес которого сосредо­точен на внутренней жизни героя, на его «поведении» и оценке собственных поступков, мыслей и чувств. В то же вре­мя — это первый философский русский роман, в котором судьба героя и становление его характера осмысляются в ка­тегориях «добра» и «зла», необходимости и свободы», — пи­сал критик И. Виноградов.[/sms]