Последние новости
19 июн 2021, 22:57
Представитель политического блока экс-президента Армении Сержа Саргсяна "Честь имею" Сос...
Поиск

11 фев 2021, 10:23
Выпуск информационной программы Белокалитвинская Панорама от 11 февраля 2021 года...
09 фев 2021, 10:18
Выпуск информационной программы Белокалитвинская Панорама от 9 февраля 2021 года...
04 фев 2021, 10:11
Выпуск информационной программы Белокалитвинская Панорама от 4 февраля 2021 года...
02 фев 2021, 10:04
Выпуск информационной программы Белокалитвинская Панорама от 2 февраля 2021 года...
Главная » Библиотека » Сочинения » Русская литература 19 века » Сочинение: Тема поэта и поэзии в лирике А.С. Пушкина

Сочинение: Тема поэта и поэзии в лирике А.С. Пушкина

Сочинение: Тема поэта и поэзии в лирике А.С. ПушкинаС самого начала цивилизации и жизни книга, художест­венный вымысел сопровождают человека. По книгам «узна­ем» мы души людей давно ушедших эпох, благодаря книгам совершаем самые немыслимые путешествия, переживаем са­мые невероятные приключения. Что-то заставляем себя чи­тать, с трудом перелистывая страницы, ради чего-то забыва­ем дела и встречи. Но цензоры всех эпох с тревогой глядят на исписанные листы и, говоря о книгах, кричат о ценности культуры народа. И сквозь века тянутся слова людей, кото­рые умерли не только задолго до нас — задолго до возникно­вения Руси. Что же такое книга: божественное откровение или средство убить время?
 
Учебник жизни или эффектная безделушка? И кто такой поэт: оракул, посланник Бога или умелец, получающий деньги за красиво оформленную ложь? Должен ли он, забыв о мелочах низменной жизни, о суете, уйти в творчество, раствориться в нем или, предаваясь всем благам жизни, высмеивать глупцов? Каждая эпоха, даже ка­ждый поэт по-своему отвечали на эти вопросы, и почти каж­дый посвятил им не одно свое произведение. Многие возвра­щались к этой теме снова и снова, каждый раз создавая новый образ поэта.

Очевидно, что поэт эту тему тоже не оставил в стороне: не случайно говорят о всеохватном гении Пушкина. Самые пер­вые его стихи — это уже стихи о поэзии. В стихотворении «Арион» 1827 года Пушкин создает образ поэта, образ боже­ственного избранника. Стихотворение названием и сюжетом относит читателя к греческому мифу об Арионе, напоминая о древнем статусе поэта-жреца. Эпизод, в котором моряки гра­бят Ариона, из стихотворения исчезает: поэт недосягаем для тех, кто его окружает, они не соприкасаются. Мир моря­ков — это сообщество людей, занятых общим делом:

Иные парус напрягали,
Другие дружно упирали
В глубь мощны веслы. В тишине
На руль склонясь, наш кормщик умный
В молчанье правил грузный челн...

[sms]
Это содружество показано как нерасчленимое единство, даже кормщик, единственный пловец, упоминаемый отдель­но, не столько человек, сколько часть этого механизма. Цен­ность их слаженной работы очевидна, челн движется, но пловцы лишены слова: кормщик молчит, и на челне царит тишина. Единственный, кто может, умеет и хочет гово­рить, — это певец, и его слово обращено к людям, ждущим правды.
 
 В сознании лирического героя стихотворения проти­воречий между ним и окружающими нет, он не ставит себя не только выше их, но и вообще себя от них не отделяет («Нас было много на челне»). Дар делает поэта божественным из­бранником: в сцене кораблекрушения из-за обильных олице­творений («лоно волн измял с налету вихорь шумный...», «выброшен грозою») создается картина вмешательства сверхчеловеческой воли, которая обрекает на смерть людей, сделавших плавание своим ремеслом (это подчеркнуто в пе­речислении «погиб и кормщик и пловец!»). Но эта же сила спасает поэта, и это избранничество укрепляется в подчерки­вании мистической природы его дара («таинственный пе­вец», «веры полн», «гимны прежние», «ризу влажную мою»).

В стихотворении «Поэт», написанном в один год с «Арио-ном», поэт также изображен избранником небес, он также осенен мистическим ореолом («священной жертве», «святая лира», «божественный глагол»), но это избранничество пред­полагает отказ не только от привычного образа жизни, но и от норм человеческого поведения вообще. Человека избирает Бог, и предвидеть это избрание невозможно. Это дар неба, ко­торый освящает бессмысленную жизнь («хладный сон», «всех ничтожней он», «в заботы суетного света он малодуш­но погружен»), придает ей значение. Но этот дар в то же вре­мя преобразует саму природу человека, уничтожает все его связи с людьми.

Образ поэта становится образом полубезумного, полупро­рока, и если первое найдет отражение в образе, повторяющем «Пророка», то второй неоднократно будет повторяться в сти­хотворении «Не дай мне Бог сойти с ума...». Проследим па­раллелизм этих мотивов: «Душа поэта встрепенется, как пробудившийся орел» («Поэт») — «Открылись вещие зени­цы, как у испуганной орлицы» («Пророк»); «Бежит он, ди­кий и суровый, и звуков и смятенья полн, на берега пустын­ных волн, в широкошумные дубровы» («Поэт») — «как бы резво я пустился в темный лес! Я пел бы в пламенном бреду, я забывался бы в чаду нестройных, чудных грез. И я б заслу­шивался волн, и я глядел бы, счастья полн, в пустые небеса» (« Не дай мне Бог сойти с ума...»).

Но уже в стихотворений «Поэт и толпа» 1828 года этот об­раз поэта-избранника претерпит существенные изменения. Вместо монолога, дающего язык бессловесным и стоящего неизмеримо выше их, мы видим диалог, в котором и поэт низведен до толпы, и толпа обретает голос. Более того, ока­зывается, что у этой массы есть свои требования и представ­ления о хорошей поэзии, и то, что поэт не опровергает их, но обсуждает, говорит о важности и ценности этих представле­ний. Голос поэта уже не голос, выражающий свое время и его нужды: он находится в напряженном диалоге с людьми, ко­торый хоть формально и заканчивается словами поэта, но ощутимо продолжается и за рамками стихотворения. Но поэт и толпа оказываются необходимы друг другу, поэтому, несмотря на неразрешимые противоречия и на то, что они не слышат друг друга (каждая реплика — не реакция на репли­ку собеседника, а развитие своей, предыдущей), спор все-та­ки продолжается. В итоге ни поэт не отворачивается от тол­пы, ни толпа не оставляет поэта, более того, она признает его талант.

Так в чем же тогда цель поэзии? Ответ на этот вопрос дал сам Пушкин: «Цель поэзии — сама поэзия». И последние его произведения утверждают эту мысль. Сонет «Поэту» 1830 го­да самой своей выверенной веками, замкнутой и самодовлею­щей формой говорит о самоценности поэзии. Но в этом слу­чае неизбежным уделом поэта оказывается одиночество, и это одиночество сильного: спокойное, без отчаяния. Поэт провозглашает: «не дорожи любовию народной», «ты царь — живи один», награды «в самом тебе, ты сам свой высший суд».

Стихотворением «Я памятник себе воздвиг нерукотвор­ный...», написанным в последний год жизни, Пушкин за­крывает тему поэта и поэзии. Поэзия оказывается высшей ценностью и высшей властью, выше власти государевой («Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа»). Поэзия вечна («К нему не зарастет народная тро­па»), благородна («Чувства добрые я лирой пробуждал») и спасительна («Душа в заветной лире мой прах переживет и тленья убежит») по сути своей, и именно поэтому все то, что происходит с поэтом при жизни, не так уж важно («Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспоривай глупца»): ведь он принадлежит вечности. Так от представления о поэзии как о священном призвания Пушкин приходит к осознанию самостоятельной ценности поэзии как высшей категории бы­тия и духа. [/sms]
27 ноя 2007, 16:09
Читайте также

Информация
Комментировать статьи на сайте возможно только в течении 100 дней со дня публикации.