Сочинение: Герой и народ в поэме А. Т. Твардовского «Василий Теркин»

Недавно собирались поставить памятник бойцу Василию Теркину. Памятник литературному герою ставят редко. Но мне кажется, что герой Твардовского заслужил эту честь по праву. Ведь это был бы и памятник тем, кто воевал за свою страну и не жалел своей крови, кто не боялся трудностей и умел шуткой скрасить фронтовые будни, — памятник всему русскому народу.

Поэма Твардовского была действительно народной, вернее, солдатской поэмой. По воспоминаниям Солженицына, солдаты его батареи из многих книг предпочитали больше всего ее да «Войну и мир» Толстого.
[sms]
Секрет огромной популярности поэмы — язык, легкий, об­разный, народный. Стихи запоминаются сразу. Кроме того, каждая глава является законченным, отдельным произведени­ем. Сам автор сказал о ней так: «Эта книга про бойца, без нача­ла и конца».

Словом, книгу с середины
И начнем. А там пойдет...

Это, думается, делает героя ближе и понятнее. Поэт при­писал Теркину не так уж много геройских подвигов. Однако переправы, сбитого самолета да взятого в плен языка вполне достаточно.

Если бы меня спросили, почему Василий Теркин стал од­ним из моих самых любимых литературных героев, я бы ска­зал так: мне нравится его жизнелюбие. Смотрите, он на фрон­те, где каждый день смерть, где никто «не заколдован от ос­колка-дурака, от любой дурацкой пули». Порой мерзнет или голодает, не имеет вести от родных. А он не унывает. Живет и радуется жизни:

Ведь он в кухне — с места,
С места — в бой,
Курит, ест и пьет со смаком
На позиции любой.

Он может переплыть ледяную реку, тащить, надрываясь, языка. Но вот вынужденная стоянка, «а мороз — ни стать, ни сесть». И Теркин заиграл на гармони:

И от той гармошки старой,
Что осталась сиротой,
Как-то вдруг теплее стало
На дороге фронтовой.

Теркин — душа солдатской компании. Недаром товарищи любят слушать его то шутливые, а то и серьезные рассказы.

Вот они лежат в болотах, где перемокшая пехота мечтает уже даже о том, «хоть бы смерть, да на сухом». Сыплет дож­дик. И даже покурить нельзя: размокли спички. Солдаты все клянут, и кажется им, «хуже нет уже беды». А Теркин усмеха­ется и начинает длинное рассуждение. Говорит он о том, что пока солдат чувствует локоть товарища, он силен. За ним батальон, полк, дивизия. А то и фронт. Да что там: вся Россия! Вот в прошлом году, когда немец рвался к Москве и пел «Москва моя», тогда и нужно было кручиниться. А нынче немец совсем не тот, «этой песни прошлогодней нынче немец не певец». А мы про себя думаем, что ведь и в прошлый год, когда совсем тошно было, находил Василий слова, которые помогали товарищам. Такой уж у него талант. Такой талант, что, лежа в мокром бо­лоте, засмеялись товарищи: легче стало на душе.
Но больше всего мне нравится глава «Смерть и воин», в ко­торой герой, раненный, лежит и замерзает, и чудится ему, что пришла к нему смерть. И стало трудно спорить ему с ней, пото­му что истекал он кровью и хотел покоя. И чего уж, казалось, держаться за эту жизнь, где вся радость-то в том, что или за­мерзнуть, или рыть окопы, или бояться, что убьют тебя... Но не таков Василий, чтобы легко сдаться Косой.

Буду плакать, выть от боли,
Гибнуть в поле без следа,
Но тебе по доброй воле
Я не сдамся никогда, —
шепчет он. И воин побеждает смерть.

«Книга про бойца» была очень нужной на фронте, она под­нимала дух солдат, побуждала сражаться за Родину до послед­ней капли крови.[/sms]