Сочинение: Сочетание наивной фантастики с правдивым изображением жизни в сказках Салтыкова-Щедрина

В сатирических произведениях М. Е. Салтыкова-Щедрина при­сутствует соединение реального и фантастического. Фантастика является средством раскрытия закономерностей реальной действи­тельности.

Сказки— жанр фантастический. Но сказки Салтыкова-Щед­рина пронизаны реальным духом времени и отражают его. Под вли­янием духа времени преображаются традиционные сказочные пер­сонажи. Заяц оказывается «здравомыслящим» или «самоотвержен­ным», волк — «бедным», орел — меценатом. А рядом с ними появ­ляются нетрадиционные образы, вызванные к жизни авторской фантазией: карась-идеалист, премудрый пескарь и так далее. И все они—звери, птицы, рыбы — очеловечены, они ведут себя каклюди, и в то же время остаются животными. Медведи, орлы, щуки вершат суд и расправу, ведут научные диспуты, проповедуют.

Возникает причудливый фантастический мир. Но создавая этот мир, сатирик одновременно исследует типы человеческого поведе­ния, различного рода приспособительные реакции. Сатирик бес­пощадно высмеивает все несбыточные упования и надежды, убеж­дает читателя в бессмысленности любого компромисса с властью. Ни самоотверженность зайца, сидящего под кустом по «волчьей резолюции», ни мудрость пескаря, забившегося в нору, ни реши­мость карася-идеалиста, вступившего в дискуссию со щукой о воз­можности установления социальной гармонии мирным путем, не спасают от гибели.
[sms]

Особенно беспощадно высмеял Салтыков-Щедрин либералов. Отказавшись от борьбы и протеста, они неизбежно приходят к под­лости. В сказке «Либерал» сатирик назвал ненавистное ему явле­ние собственным именем и заклеймил его на все времена.

Доходчиво и убедительно Салтыков-Щедрин показывает читателю, что самодержавие, как богатырь, рожденный от Бабы-Яги, нежизнеспособно, потому что «прогнило изнутри» («Бога­тырь»). Тем более, что деятельность царских администраторов не­избежно сводится к «злодеяниям». Злодеяния могут быть разны­ми: «срамными», «блестящими», «натуральными». Но обусловле­ны они не личными качествами Топтыгиных, а самой природой власти, враждебной народу («Медведь на воеводстве»).

Обобщенный образ народа с наибольшей эмоциональной си­лой воплощен в сказке «Коняга». Салтыков-Щедрин отказывается от всякой идеализации народной жизни, Крестьянского труда и даже деревенской природы. И жизнь, и труд, и природа открываются ему через вековечные страдания мужика и коняги. В сказке выра­жено не просто сочувствие и сострадание, но понимание трагичес­кой безысходности их бесконечного труда под палящими лучами солнца: «Сколько веков он несет это иго — он не знает; сколько веков предстоит нести его впереди — не рассчитывает». Страдания народа вырастают до вселенских масштабов, не подвластных;вре­мени.

В этой сказке нет ничего фантастического, кроме символичес­кого образа вечной работы и вечного,страдания. Трезвый мысли­тель, Салтыков-Щедрин не хочет и не может выдумывать особую сказочную силу, которая бы облегчила страдания народа. Очевид­но, эта сила в самом народе? Но проснется ли она? И чем обернутся ее проявления? Все это в тумане далекого будущего.

По словам Н. В. Гоголя, «сказка может быть созданием высоким, когда служит аллегорическою одеждою, облекающею высокую ду­ховную истину, когда обнаруживает ощутительно и видимо даже простолюдину дело, доступное только мудрецу». М. Е. Салтыков-Щедрин дорожил доступностью жанра сказки. Он нес и простолю­дину, и мудрецуправду о русской жизни.[/sms]