Собаковидные обезьяны. Павианы. Гамадрил (Cynocephalus hamadryas)

Из других представителей рода павианов следует упомянуть еще о га­мадриле (Cynocephalus hamadryas), живущем в горах Абиссинии и Южной Нубии, поблизости воды и растительности, еще лучше—полей. Эти оригинальные павианы, достигающие в длину до 1/2 арш., причем только 8 дюйм, прихо­дится на хвост, украшены длинной мантией, длина волос которой доходит до 10—12 дюймов. Рано утром, в хорошую погоду, стадо гамадрилов медленно и спокойно отправляется вдоль отвесных скал, причем то сорвут расте­ние, корень которого употребляется ими в пищу, то свернут с места камень,чтобы достать из-под него улиток или насекомых. К вечеру, нагулявшись и вволю насытившись, стадо направляется на ночлег, поблизости какого-нибудь поля.

 

Однажды мне пришлось увидеть стадо гамадрилов на гребне кряжа, до­вольно круто спускавшегося в обе стороны. Мне уже издалека бросились в глаза высокие фигуры старых самцов, но я принял их за обломки скал, на которых эти животные так похожи. Но отрывистый, громкий лай, который можно передать звуком «кук», сразу разубедил меня. Павианы повернули ко мне го­ловы. Только детеныши продолжали беззаботно резвиться, да несколько самок не бросали своего любимого занятия—«искания» в шерсти самца. Но вот бывшие с нами борзые собаки с громким лаем бросились вперед. Тогда обезьяны поднялись на ноги, одна за другой двинулись вдоль хребта и скоро исчезли из наших глаз. Однако, обогнув долину, мы снова увидели их на узком кар­низе скалы; просто невероятно было, как только они держались. Вспугнутое нашими выстрелами, все стадо принялось мычать, лаять и кричать ужасным об­разом, затем опять снялось с места. Однако при новом изгибе долины мы еще раз встретили его: павианы только что начали подниматься на противо­лежащие горы. Собаки кинулись на них. Тогда мы увидели редкое зрелище: при виде врагов, старые самцы, уже поднявшиеся было на гору, поспешно спусти­лись вниз и стали громко рычать, разевая свои страшные пасти, сердито колотя руками о землю и кидая на собак такие свирепые взгляды, что наши отважные животные с ужасом отступили. Однако мы успели снова науськать их, но гамадрилы почти все уже поднялись вверх, только один полугодовалый дете­ныш замешкался что-то! Собаки кинулись к нему; тот с пронзительным криком бросился на обломок скалы. Мы уже думали овладеть им. Но случи­лось другое. Величественно и гордо, не обращая на нас никакого внимания, один из самых сильных самцов спустился прямо к собакам и навел на тех прямо панический страх своими блестящими глазами, затем подошел к дете­нышу, обласкал его и, взяв на руки, направился обратно мимо собак,—и те были так сконфужены, что беспрепятственно пропустили его. Этот мужествен­ный подвиг вселил и в нас такое уважение к гамадрилам, что мы не пы­тались даже разрядить по ним своих ружей.

 

 На следующих охотах мне удалось еще лучше изучить этих обезьян, и не раз я удивлялся их необыкновенной живучести: если не удавалось попасть пулей в голову или грудь, они постоянно убегали; выстрелы же дробью не про­изводили на них никакого действия.