Козодоевые (Caprimulgi)

В группу козодоевых (Caprimulgi) соединяют семейства козодоев, белоногов и гуахаро—ночных или сумеречных птиц, сохраняющих большую часть существенных признаков ракшевидных.
 
Козодои (Caprimulgidae) образуют весьма многочисленное семейство, состоящее более чем из 100 видов и резко отграниченное от других. Их немецкое название «ночные ласточки» довольно удачно, лишь пока дело идет о поверхностном сходстве между этими птицами. В действительности же строение козодоев чрезвычайно своеобразно.

Величина их крайне различная и колеблется между размерами вороны и жаворонка. Туловище вытянутое, шея короткая, голова довольно большая, клюв короткий, крайне плоский и быстро суживающийся к концу; ноги слабые, оканчивающиеся столь же слабыми паль­цами. Оперение мягкое, темно окрашенное, с красивым, нежным узором. Родиной их служат все страны земного шара, за исключением северных; в Европе встречается только два вида козодоев.

Все это очень прожорливые птицы, питающиеся насекомыми и отчасти мелкими позвоночными. Охота их начинается обыкновенно ночью, производится в течение нескольких часов, прерывается и возобновляется на рассвете; только немногие американские виды охотятся среди белого дня. Они необыкновенно ловки и проворны на лету, но плохо лазают, а на земле скорее лежат, нежели сидят. Умственные способности незначительны, хотя и не в такой мере, как это обыкновенно думают: они, правда, часто обнаруживают свое нелепое любопытство и гибельную для себя до­верчивость, но скоро научаются узнавать врагов и прибегают даже к хитрости, чтобы защитить себя или свое потомство.

Настоящих гнезд козодои не строят, а кладут свои яйца без всякой подстилки на землю, не давая себе труда даже выкопать небольшое углубление; число яиц невелико—не более двух. Для содержания в неволе годятся лишь немногие виды, да и те редко бы­вают занимательными пленниками.

В Германии на это безобидное создание смотрят с недоброжелательством и верят почему-то, что их широкая пасть создана ни для чего другого, как для доения коров. Наравне с человеком в Средней Европе козодоев преследуют хищные звери и птицы, а также крупные змеи; впрочем, вред, наносимый им этими врагами, не имеет большого значения.

Наш козодой, полуночник, ноч­ной ястреб, чурилка (Caprimulgus europaeus) является представителем рода настоящих козодоев (Caprimulgus). Оперение на верхней части буровато-серое с мелким крапом, на нижней—черное с ржаво-бурыми крапинками. Водится этот ко­зодой по всей Европе и Зап. Азии, а на зиму перелетает в Африку. На юго-западе Европы он заменяется более крупным рыжезо-бым козодоем (С. raficollis).
 
В С. Аме­рике наиболее известный вид козодоев— жалобный козодой (С. vociferus), по величине близко подходящий к нашему. Род длиннохвостых козодоев (Scotornis) отличается от вышеописанных родичей острым клювом с сильно изогну­тым концом и очень длинным ступен­чатым хвостом. Представитель этого рода— длиннохво­стый козодой (Scotornis longicaudus) заметно меньше нашего, но зато гораздо длиннее его. Он живет исключительно в Африке и лишь отдельные его экземпляры залетали в Южн. Европу. У других козодоев самцы обладают очень вилообразным хвостом, самки же менее; они водятся только в Ю. Америке и известны под именем водных козодоев (Ну-dropsalis).

Представителем их является лирохво­стый козодой (Н. forcipatus), преобладаю­щий цвет оперения которого темно-бурый; он держится обыкновенно в густых лесах и нигде не встречается в большом количестве. Остается упомянуть еще о вымпеловых козодоях (Cosmetornis), отличающихся своеобразно устроенными крыльями: первые пять маховых перьев постоянно укорачи­ваются, шестое и седьмое гораздо больше, восьмое почти в длину всего крыла, а девя­тое значительно длиннее всех остальных.

Сюда относится самый замечательный из всех козодоев четырехкрылый козо­дой (Macrodipterix longipennis), суще­ственно разнящийся от остальных видов семейства устройством своих крыльев и хвоста: первые поражают одним своим нарядным пером, отсутствующим у самок; второй—своей малой длиной. Область рас­пространения этой птицы обнимает местнос­ти Ср. и Зап. Африки.

Описание жизни всех козодоев будет лишь повторением того, что мы уже упоминали прежде о птицах этого семейства. Поэтому мы ограничимся лишь немногими замечаниями. Голос козодоя весьма разнообразен. Одни виды мурлычут, другие издают довольно благозвучные тона.
 
В особенности замеча­телен призывный крик американского ко­зодоя, давший повод индейцам и даже образованным жителям этой страны бояться козодоя и обзывать его странными прозви­щами. «За громким ликованием моих крас­нокожих спутников,— описывает Шом-бург,— следовали жалобные стоны различного вида козодоев, которые сидели на ветвях прибрежных деревьев и оглашали воздух своими стонущими криками. Эти мрачные звуки в самом деле до того грустны и зловещи, что я нисколько не удивляюсь ощу­щению страха, внушаемого ими.

Индейцы ви­дят в козодое слугу злого духа и ни один из них не решается направить в эту птицу своего выстрела». То, что я сказал о душевных способ­ностях козодоев, я подтвержу некоторыми доказательствами. Ночь представляет для них гораздо менее случаев развить свой ум, нежели деятельный, наполненный при­ключениями день; к тому же и человек редко сталкивается с ними.

Этим я объяс­няю себе любопытство козодоя. Все необы­чайное завладевает его вниманием и застав­ляет прилетать издалека, чтобы поближе разглядеть предмет своего любопытства. Он приближается к запоздалому путнику и долго сопровождает его, желая объяснить себе это странное явление; привлекается сторожевым огнем и долго кружится около него; выстрел приводит его в полное смущение и опыт мало научает его осторожности.

Однако эти неуклюжие создания иногда хитро заигры­вают с человеком: искусно притворившись спящими, они ждут его приближения и вне­запно улетают, в тот момент, когда че­ловек готов был протянуть руку, чтобы завладеть ими без всякого труда; испанцы недаром называют козодоя «обманщиком пастухов», так как пастухи чаще всего приходят с ним в столкновение. Оба пола проявляют самую горячую любовь к своему потомству, и если во время наси­живания, которым они занимаются попере­менно, их настигнет опасность, то прибе­гают к хитрым уловкам; козодой, напр., порхает, как раненый, над самой землей, заманивает врага все дальше и дальше от гнезда, и вдруг сильными взмахами крыльев подымается к гнезду.
 
Но у них есть и дру­гие средства для того, чтобы спасти высмот­ренное неприятелем гнездо от гибели. Одю-бок заметил, что козодои одного вида переносят яйца или даже птенцов в дру­гое место, когда убедятся, что их гнездо открыто человеком; возможно, что и другие виды козодоев поступают таким же обра­зом. «Если кто-нибудь из пары козодоев,— рассказывает этот исследователь,—узнает, что яйца их трогали, то после минутного уныния издает тихий, мурлыкающий крик, на который прилетает другая птица пары. Одна из них берет яйцо в свой широкий рот, другая следует его примеру, и затем обе, медленно и осторожно летая над самой землей, исчезают в ветвях деревьев».