Объединяющий взгляд искусства
И снова искусство, и особенно литература, указывает нам направление, в котором следует двигаться, если мы хотим восстановить общественный баланс и равновесие. Лучшие поэты и романисты начала и середины двадцатого века использовали герметические образы для перестройки реальности, в которой старые постулаты – время, пространство, причинно-следственные связи и личность – становились все более шаткими и неоднозначными.
В 1960-х годах они начали объединяться, что привело к появлению принципиально новых эстетических взглядов, которые соответствовали принципиально новому мировоззрению. Несмотря на то что эти взгляды формировались под влиянием приемов и методик, пришедших со всех уголков земного шара, сейчас они ассоциируются в основном с литературой стран Латинской Америки. Ее «крестными отцами» считаются несколько человек, родившихся на рубеже веков, – Хорхе Луис Борхес, Алехо Карпентьер, Мигель Анхель Астуриас. Их дело впоследствии продолжили Габриэль Гарсиа Маркес, Карлос Фуэнтес, Хосе Доносо, Марио Варгас Льоса, Хулио Кортасар, у маг о латиноамериканской художественной литературе.
Этот «бум», как его описывал Хосе Доносо, ассоциировался в основном с хорошо знакомым сегодня «магическим реализмом». На самом деле этот термин очень мало говорит о самом стиле. Он не очень точен и лишь вводит нас в заблуждение. Лучше обратить внимание на основной тезис современной латиноамериканской литературы – тезис, который содержит в себе объединяющий принцип и общий эстетический фундамент, характерный для многих участников «бума». Этот тезис открыто или тайно ставится в основу произведения искусства – и, если не сказать больше, самой реальности – как форма герметической фантасмагории.
Другими словами, здесь – как в традиционном герметизме – мир является единым целым, и демаркационные линии между различными «порядками», или «уровнями», реальности эффективно уничтожаются. Согласно теории Юнга, психологические или духовные «факты» также «реальны» и достоверны, как «факты» мира ощущений. В эстетике, лежащей в основе современной латиноамериканской литературы, все «факты» – психологические, ощущаемые или какие-либо другие – вплетаются в одно цельное полотно, единую недифференцированную ткань, которая охватывает абсолютно все аспекты бытия. Внутренние и внешние сферы перетекают одна в другую, мутируют и питают друг друга. То же самое относится к мечтам, снам и «бодрствующему сознанию». Это справедливо для прошлого, настоящего и будущего. Это справедливо для мифов, легенд и истории. Для магии и науки. Это справедливо для творческого воображения и материала, с которым оно работает. Это справедливо для подобного Богу художника, который дарит жизнь мирам и персонажам – «чудо рождения жизни из чернил».
В соответствии с этими принципами история народа, страны или культуры состоит не только из битв, подписанных договоров, установленных границ, сформированных или вышедших в отставку правительств и принятых законодательных актов. В нее также входит то, что Юнг называл «психологическими фактами», то есть «фактами» жизни психики, – мечты, стремления, суеверия, легенды, сказки, преувеличения или гиперболы мифа, чудеса, в которые верят люди и свидетелями которых они якобы становятся.
Основываясь на узаконенном статусе всех этих явлений, такие произведения, как «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса или «Земля любви» Карлоса Фуэнтеса, выполняют типично герметический синтез, позволяя читателям Латинской Америки объединить свои личные и коллективные фантазии, личный и коллективный фольклор, личное и коллективное детство – все элементы, которые изначально стимулировали психологическое и духовное развитие, но затем были отвергнуты западным рационализмом и материализмом. Через повторное обретение этих элементов восстанавливалось утерянное чувство единства. Таким образом, читатели Латинской Америки сталкивались со своими корнями и, по словам Карлоса Фуэнтеса, «создавали свои корни заново». Именно в этом заключается истинная магия так называемого «магического реализма». Это типичная и характерная форма герметической магии.
Поэтому не стоит удивляться, что начиная с 60-х годов двадцатого века влияние этой магии быстро распространилось по всему земному шару. Воздействие этой литературы было невиданным по своим масштабам со времен выхода в свет в 20-х годах произведений Джойса, Пруста, Кафки, Элиота и Рильке. Писателей других стран, работавших в этой же манере герметической фантасмагории – например, Итало Кальвино в Италии, – перестали считать чудаками и маргиналами, и за ними признали «легитимность» и «респектабельность». Молодые литераторы в таких далеких друг от друга регионах, как Восточная Европа, Южная Африка и Индия, нашли в герметической фантасмагории новый источник творческого вдохновения.При помощи приемов, разработанных и доведенных до совершенства писателями Латинской Америки, художники, принадлежащие к другим культурам и этническим группам – например, американские индейцы, афроамериканцы, живущие в Британии и во Франции выходцы из Азии и Африки, – нашли средства восстановления и реинтеграции своих личных и коллективных корней, личной и коллективной идентификации. Литературные произведения, выполняющие похожую функцию, в настоящее время продолжают появляться в Британии, в континентальной Европе и в Соединенных Штатах.
