Эрнесто Че Гевара - война 1941 - 1945

Эрнесто Че Гевара, которому в этом году исполнилось бы 62 года, не прожил и сорока лет, но его имя стало бессмертным. Я счастлив, что тридцать лет тому назад встретился с этим замечательным человеком и на протяжении пяти лет поддерживал с ним дружеские отношения. Это был несгибаемый революционер, не по годам мудрый государственный деятель, у которого слово никогда не расходилось с делом.

Его целеустремленность, предель­ная честность, готовность к самопожертвованию, высокий интеллект, огромная трудоспособность и простота в общеньях с людьми навсегда покорили меня. Впервые я услы­шал о Че в 1957 году, когда работал в советском посольстве в Аргентине. Уже тогда его имя как участника героической партизанской войны на Кубе против крова­вого проамериканского режима Батисты было на устах у аргентинской прогрессивной молодежи.

Прошло немногим более двух лет; в октябре 1959 года уже в освобожденной Гаване я лично встретился с этим легендарным человеком.

Я прибыл в Гавану в качестве журналиста в начале октября 1959 года и несколько месяцев был на Кубе един­ственным человеком с советским паспортом. Въездную визу я ждал более б месяцев и получил ее только после изгнания из правительства контрреволюционеров, воз­главляемых Уррутиа.

В тот период мы, советские люди, еще смутно пред­ставляли себе характер кубинской революции и почти ничего не знали о ее вождях. «Рука Москвы», как видите, в свершении кубинской революции не играла никакой роли. Вся наша информация поступала от буржуазных, в основном американских, информационных агентств. Правда, их негативные высказывания о действиях кубин­ских революционеров наталкивали на мысль, что Куба освобождается от американской упряжки и там происхо­дят события, совсем не похожие на события многочислен­ных, как правило, контролируемых США, так называемых «революций» в латиноамериканских стра­нах.

Передо мной стояла задача понять, что из себя пред­ставляет кубинская революция, чтобы правильно инфор­мировать советское общественное мнение.

По приезде на Кубу меня поразил прежде всего огром­ный энтузиазм народных масс в поддержку революции и в то же время - оголтелый антикоммунизм и антисове­тизм, проповедуемый большинством кубинских буржуаз­ных газет, продолжавших без помех выходить после революции. Эти газеты рядились в тогу сторонников ре­волюции и еще не отваживались на критику Фиделя Кас­тро. Но, чтобы нарушить. единство революционных сил, в них уже начали появляться заметки о проникновении коммунистического влияния в правительство, хотя в нем ни одного коммуниста не было. Назывались имена Че Гевары и Рауля Кастро, которые якобы способствуют этому проникновению.

Для того, чтобы разобраться в событиях, необходимы были встречи с кубинскими руководителями. Первым из них был Эрнесто Че Гевара. Он принял меня для беседы 12 октября 1959 года поздно ночью в Национальном инс­титуте аграрной реформы, в котором он возглавлял депар­тамент индустриализации. Беседа продолжалась более двух часов и закончилась только под утро. Че выглядел очень усталым. Каждые 10-15 минут он вынимал из на­грудного кармана гимнастерки ингалятор и вдыхал лекарство. Его с 6-ти летнего возраста мучила астма. Наша беседа была исключительно дружеской - беседа двух еди­номышленников. Ни по каким вопросам не возникало расхождений.

Наши оценки мировых событий были иден­тичными. Чувствовалось, что он хорошо знаком с марксистско-ленинским учением. Для меня было откровением услышать суждение Че о советских книгах «Как закалялась сталь», «Волоколамское шоссе», «Повесть о настоящем человеке», «Подпольный обком действует». Он восхищался героями этих произведений и видел в них характеры людей коммунистического будущего. Че пер­вым из кубинских руководителей приоткрыл мне завесу над перспективами развития кубинского революционного процесса. Лично я, сказал Че, не вижу другого пути для полного завоевания независимости Кубой кроме пути строительства социалистического общества и установле­ния дружественных отношений со странами социалистического содружества.

Во время беседы особенно ярко проявлялись его анти­империалистические настроения. Помню, я подарил тогда Че несколько пачек привезенных мной из Буэнос-Айреса аргентинских сигарет «Техас». Я полагал, что Че обраду­ется подарку с его родины. Однако Че, увидев название сигарет, саркастически улыбнулся, а затем разразился ти­радой против действий на континенте американского им­периализма, отторгнувшего от Мексики штат, именем которого были названы сигареты. Я извинился за неуклюжий подарок, но был доволен тем, что мне доподлинно стали известны его антиимпериалистические взгляды.