В Германии - война 1941 - 1945
Перед тем как мне лететь в Германию, З.И. Кондратьев попытался назначить меня начальником автодорожных войск фронта, которыми командовал маршал Р.Я. Малиновский. Когда же я явился в распоряжение фронта, оказалось что генерал Вострухов[33] - начальник тыла - не согласовав этого с начальством, назначил на эту же должность еще кого-то.
Получилось нехорошо. Мне выделили машину и я отправился обратно в Москву. Было начало 1945. Доложился Кондратьеву. Захар Иванович, мы вместе когда-то учились, очень обрадовался, что я пришел в его управление. Меня немедленно зачислили в дорожное управление с окладом начальника штаба, который был у меня в военной миссии. И предложил выделить мне людей для обучения, чтобы я занялся вопросами разминирования на коммуникациях в тылу наших войск. (Уже в Германии, на освобожденных территориях). Не могу не упомянуть здесь, что в Германию мы летели через Варшаву.
Тогда я увидел как была разрушена Варшава! Так, пожалуй, не пострадал и Сталинград. Я собрал своих диверсантов, которые специализировались на минировании, и мы занялись разминированием, нашли собак и стали обучать их обнаруживать мины. С этой командой в начале 1945, я прибыл на 1-й Украинский фронт, которым командовал маршал Иван Степанович Конев[34]. Он знал меня еще с Калининского фронта, узнал и так сказать поразился: "А вы все еще подполковник? Вы были подполковником в 1942 году, а сейчас уже 45-й. Многие уже генералы". Мы приступили к разминированию тех трасс по которым нужно было ездить. Работа была очень трудная. Немцы устанавливали мины замедленного действия, причем мины с зарядами морских бомб.
Морские мины они превращали в МЗД и устанавливали их на шоссейных дорогах, вблизи небольших мостов или виадуков, устанавливали так, чтобы их нельзя было объехать. Находить их было очень трудно. Немцы ставили их немного. Зато противотанковых и противопехотных было немеряно. Минеры наши - специалисты опытные - ни один не подорвался. Немцы не устанавливали таких неизвлекаемых мин, как наши. Они поддавались извлечению, мы их извлекали достаточно легко, и это очень помогало нашим дорожным войскам обеспечивать постоянное и непрерывное передвижение по дорогам. Надо сказать, что содействие в разминировании оказывали и немцы. Вообще в Германии народ не сопротивлялся приходу нашей армии.
Ее приняли нормально, чего нельзя сказать о Польше, на территории которой действовали представители Армии Крайовой, и о Западной Украине, где хозяйничали бандеровцы. Меня каждый раз поражало, как немцы вместе с нашими войсками восстанавливали железные дороги: работали очень хорошо и дружно. Хозяйство восстанавливалось интенсивно, и нам было легко работать. Был даже такой случай. Едем мы я, шофер и ординарец Валуйкин. Ночь уже и вдруг видим, идут пять человек. А у нас испортилась машина. Хотя мы были вооружены, но отошли в сторону (вдруг это бандиты). Немцы подошли. Мы скомандовали: Руки вверх! Сопротивления они не оказывали. Я учил немецкий лет семь, но говорил плохо. Все-таки кое-как объяснил, что нужно помочь довести машину до первого населенного пункта.
Они активно включились. Шофер управлял, а немцы очень активно помогали вести машину полтора километра до населенного пункта, где мы остановились. Утром машина была исправлена. Вот так было в Германии. Затем меня направили на разминирование Берлина. Разминировал я и Потсдам, который в отличие от Берлина неплохо сохранился. Искали мы мины в тех зданиях, где должны были расположиться наши солдаты. Одна операция была проведена нами в Бреслау, где был окружен немецкий гарнизон тысяч на сорок. Им немцы сбрасывали боеприпасы с парашютов.
Площадь окружения была небольшая и несколько парашютов упали в наше расположение. Я посмотрел, что с ними можно сделать. Решил предложить доставить эти боеприпасы по назначению к немцам, но только так чтобы они стали по существу минами-ловушками. Доложил Коневу. Он за эту идею ухватился и дал команду, чтобы эти парашюты выдали нам. Мы поработали над мешками, превратив их в мины. Результаты этой операции я смог оценить уже после падения Бреслау. В Германии мне довелось увидеть многое. Я видел обгоревшие трупы в бункере Гитлера.
Я видел разрушенный союзниками Хемниц и Дрезден. Разрушения, произведенные союзниками, меня поразили. Он был разрушен без военной надобности, с той только целью, чтобы город не достался Советскому Союзу. Я расценивал это как террористический акт. То же самое могу сказать о Хемнице. Я был свидетелем того, какой дорогой ценой был взят Берлин. Мне, диверсанту, это было трудно понять, так как наша заповедь - беречь людей. В нашем деле решает ас, а не толпа.
