Родительский падеж в именах
Родительский падеж в именах
«Родительский»? Может быть, - «родительный»? Про «родительский» мы что-то не слыхали...
А замечали ли вы, кстати, как хитро придуманы вообще названия наших падежей: хитро и неспроста.
«Именительный» падеж действительно служит для «именования» существ и предметов: «ракета», «слон», «тумба».
«Творительный» падеж очень часто используется, когда говорят о том орудии, которым что-то делают, творят: рубят топо ром , болтают язы ком , работают рук ами . Очень подходящее название, - недаром в других языках сходный падеж так и зовут: «инструментальный», «орудийный».
«Дательный». Но ведь он не зря отвечает на вопрос: кому? Кому вручить, кому подарить, кому дать... Тоже название, приданное не без основания.
А теперь подумайте и о родительном падеже. Ветка (чего?) сосны порождена сосною. Стихи (кого?) Пушкина - порождены Пушкиным. Сын своего отца тоже есть его порождение : родительный падеж тут как тут!
Вот почему, если мы хотим объяснить, что из двух Костыльковых, Алексея и Владимира, один является сыном, а другой отцом, мы и прибегаем прежде всего к родительному падежу. Мы могли бы, конечно, сказать либо полно и подробно: этот Волька - сын Алексея, этот Гассан - ибн Хоттаба; но можем выразиться и проще: это Волька Алексея Костылькова; в скрытом виде уже и тут присутствует отчество , выраженное в подразумеваемом «сын».
Однако есть и другие, более совершенные способы; можно обойтись совсем без слов, обозначающих родство.
Вот я говорю: «Это Алексеев Волька». Занятное слово «Алексеев»: полуприлагательное, полусуществительное какое-то. С одной стороны, оно явно напоминает слово «Алексей», а с другой, - является несомненным прилагательным в краткой форме.
Поразмыслите над этим. Если есть слово «дубов» (ну, скажем, «дубов сук»), это значит, что рядом с ним обязательно имеется его полная форма «дубовый». Можно сказать: «зашумел сыр-темен бор», но ведь можно же выразиться и иначе: «зашумел сырой темный бор». Да, но таких слов, как «алексеевый», «карповый», «спиридоновый» не существует?.
Верно. И тем не менее их возможность как бы чувствуется за спиной всем известных «кратких форм». Мы ощущаем это так, как если бы две строчки:
Ус кита - китовый ус - китовый ус
Волька Алексея - Алексеевый Волька - Алексеев Волька
были, так сказать, равноправными. Разумеется, никто никогда не говорит «ивановая Маня» или «никифоровый Гриша», но эти воображаемые слова все же как бы ведут где-то, за пределами языка, свое нереальное, призрачное существование (В русском языке - призрачное. А вот в некоторых диалектах белорусского - самое реальное. Читатель Григорьев из Гродно сообщает, что кое-где в Белоруссии школьники надписывают свои работы так: «Контрольная Лиды Панфилаунай», «Диктовка Янка Иванавага».).
Что же до краткой формы, оканчивающейся на «-ов», «-ова» (а также на «-ин», «-ина»), то она играет у нас важнейшую роль при образовании фамилий, притом самых распространенных. Александров, Григорьев, Мартынов. Но ведь это фамилии-отчества: «Александров» значит, по сути дела, «сын Александра» и «Федоров» - «сын Федора». Мы знаем больше: даже «Волков» может обозначать «сын человека, по имени Волк», мы уже сталкивались с такими фамилиями. Да, да, это тоже отчества, только не вполне обычные, «засекреченные»!
И, наконец, - третий способ называния сына именем отца. Вместо того чтобы сложно рассказывать: этот Юра есть сын некоего Андрея, мы можем применить самый обыкновенный «-вич». Мы скажем просто: он Юрий Андреевич, - и дело будет сделано; мы добились своего, не употребив ни слова «сын», ни слова «отец». Вот это-то и есть самое настоящее русское отчество.
Однако если даже в нашем языке мы можем понятие «сын своего отца» выражать столькими различными способами, то что же можно ожидать, когда речь заходит о разных языках? Там таких приемов и способов уйма. Очень часто мы имеем дело с иноязычными отчествами и даже не подозреваем, что это они. Попробую показать вам это на примерах.
