Игорь Васильевич Лотарев (1887-1941)

Русский поэт, из­вестный под псевдонимом Игорь Северянин, вернее Игорь-Се­верянин (как Мамин-Сибиряк), вторая часть как второе имя, а не фамилия.

 

Имя было дано мальчику по святцам в честь древнерусского князя Игоря Олеговича, икона с изображением которого всегда были с ним.

 

Приложение «Северянин» стало указанием на осо­бое значение Русского Севера в жизни и творчестве поэта.

 

До девятилетнего возраста Игорь жил и воспитывался в Пе­тербурге, в культурной семье, любившей литературу и музыку, особенно оперную («одного Собинова я слышал не менее сорока раз»). С девяти лет мальчик стал писать стихи.

 

Юношеские годы провел в усадьбе «Сойволе» недалеко от Череповца Новгородской губернии, где окончил четыре класса реального училища. Затем уехал с отцом в Порт Дальний. Се­вер пробудил в душе будущего поэта вдохновение. В 1912 г. И. Северянина приветил поэт Ф. К. Сологуб.

 

Он пригласил молодого поэта в турне, начатое в Минске и за­конченное в Кутаиси, где Северянин впервые стал выступать на эстраде ео своими,,как он их сам называл, «поэзоконцер-тами». Эстрадное исполнение стихов наряду с кинематографом и цыганскими романсами, было очень популярно в то время с ними поэт объездил множество городов России.

 

 Для эстрады нужна была и постоянная, оригинальная, но легкоузнаваемая маска. У И. Северянина это была маска эстета-гения, равнодуш­ного к своей славе. Не читатели, а слушатели создали особую известность Игорю Северянину. Он публично удостоился звания «короля поэтов». В 1918 г.

 

Игорь Северянин перевез больную мать в поселок Тойла в Эстонии, где ранее часто отдыхал в летние месяцы. Вскоре Эстония отделилась от России, и поэт оказался в эми­грации- Этого слова он не любил: «Я не эмигрант и не беженец. Я просто дачник». В свое время здесь действительно был мод­ный курорт и Северянин выступал со своими «поэзоконцер-тами». Здесь же он встретился со своей будущей женой — по­этессой и переводчицей Фелиссой Круут. Игорь Васильевич увидел в этой встрече небесное знамение.

 

Они даже внешне подходили друг другу: она была почти та­кой же высокой, как он. Но более всего они соответствовали внутренне: «Жена моя — хорошая, добрая, изящная. Боготво­рит меня и мое творчество... Мне с нею очень легко и уютно...» Вскоре он стал отцом, главой семейства, однако к жизни он со­всем не был приспособлен. Именно на ней была забота о семье.

 

Как некий предупреждающий звонок судьбы, предвестник будущей жизненной катастрофы, была железнодорожная ката­строфа, о которой писали многие газеты.

 

Отрезанный от родины, лишенный издателей, а значит, и читателей, «король поэтов» оказался в нищете. Ему прихо­дилось думать «об ежедневном добывании буквально куска черного хлеба на свое пропитание и на пропитание болезнен­ной и хрупкой жены с ребенком...» «Поэзоконцерты», которые когда-то проходили с неизменным триумфом и давали нема­лые сборы, теперь стали посещать люди неимущие, русские эмигранты, бежавшие от революции. Да и на сцену не вый­дешь в чем попало: «Приехали мы в Германию нищими: я — в рабочей заплатанной куртке, Фелисса Михайловна в пальто из одеяла».

 

За пределами Эстонии Игорь Северянин гастролирует с 1921 г. — Берлин, 1923-м — Финляндия, 1924-м — Германия, Лат­вия, Чехия... В 1922-1925 гг. Северянин пишет автобиографиче­ские романы в стихах: «Падучая стремнина», «Роса оранжевого часа» и «Колокола собора чувств».

 

После гастролей по Европе в 1930-1934 гг. Игорь Васильевич решил вернуться в СССР. Для него вопрос стал очень остро: либо умереть, либо вернуться.

 

Родина Фелиссы — Эстония, откуда она не стала уезжать. В 1935 г. Северянин покидает глухую деревушку, едет в Таллинн, откуда, как ему кажется, легче перебраться в Россию. У него по­является другая женщина. Разрыв с Фелиссой перед смертью Игорь Васильевич признавал трагической ошибкой. В течение оставшихся ему пяти лет, трудных, нищих, полных унижений в своей несдержанности.