Сочинение"«Чертовы качели» в поэзии и жизни Ф. Сологуба"

Современники серебряного века с любовью, трогательно относились к поэту и прозаику Федору Сологубу. Поэт был любим и уважаем творческой русской интеллигенцией за то, что не преклонил колен перед варварской властью большеви­ков. Многие это сделали.

 

[sms]Главной трагедией поэта была мечта и действительность в вечной борьбе и игре с его душой, ранимой и беззащитной:

 

—Хочу конца, ищу начала,

Предвижу роковой предел.

 Противоречий я хотел,

Мечта владычицею стала.

 

Его влечет образ таинственной звезды — «звезды Маир». Но он всегда хочет возвратиться на родную свою землю.

 

Известно, что, когда Сологуб выходил на эстраду и читал свои волшебные стихи, он сам казался трагическим противо­речием этих стихов.

 

В них сплеталось реальное с нереальным. Мне кажется, что его «мечта и действительность» в вечной игре с его ду­шой — эТо и есть тот образ, который он нарисовал в своих стихах о «чертовых качелях». Он словно был склонен во всем выискивать и, если ее там нет, то придумать: Потягайся с ведьмой мудрой, Силу в силе покажи... О, Кузмич мой беднокудрый, Ты меня заворожи! Поэт сам был рад тому, что его кто-то заколдует, заворо­жит. И сам он часто брал ритм завораживающий, явно сам выступая в роли колдуна:

 

...Ты не в круге, весь ты в точке,

 Я же в точку не вмещусь...

 ...будешь умирать,

 И тогда поймешь и примешь

 Троецветную печать...

 

... Для придачи «волшебники» своим стихам он менял ритмы, искал таинственные смысловые и словесные ходы:

 

Водой спокойной отражены,

Они бесстрастно обнажены

 При свете тихом ночной луны.

 Два отрока, две девы творят ночной обряд...

 

Сологуба считали человеком надменным. Особенно жур­налисты, которые наперебой домогались у него интервью. Но что поделать — он не любил эту суматошную братию, ему было жаль на них тратить время и душу.

 

Они же в отместку не раз объявляли его колдуном и сади­стом. И это была почти правда — темные силы властвовали в его поэзии:

 

Когда я в бурном море плавал

 И мой корабль пошел ко дну,

Я возопил: «Отец мой, Дьявол,

Спаси меня, ведь я тону».

 

Признав отцом дьявола, лирический герой Сологуба при­нял от дьявола И все черное наследство: злобную тоску, ду­шевное одиночество, холод сердца, отрешение от земной радости и презрение к человеку. После таких откровений, как детский сон, вспоминались его нежные строки:

 

В поле не видно ни зги...

Кто-то зовет: «Помоги!»

 Как помогу?

 Сам я беден и мал,

Сам я смертельно устал —

Что я смогу?

 

Далее в стихах идет высокий нравственный мотив:

 

Если не сможем идти,

Вместе умрем на пути...

 

Но, увы, процесс отхода от прошлых нравственных идеа­лов набирал губительную силу. Если раньше он писал:

 

Я верю в творящего Бога,

 В святые завесы небес... —

 

то теперь стало:

 

Собираю ночью травы

И варю из них отвары...

 

На фоне таких контрастов было невозможно понять, что за личность — поэт Сологуб. Сам он не проявлял к друзьям никакого особого внимания. Одно время их связывала друж­ба с Блоком. Но после написания Блоком «Двенадцати» он охладел и к нему.

 

Имя Сологуба вовсю гремело. Актеры выли с эстрады его знаменитое:

 

Качает черт качели...

 

Видимо, окончательно разрушив свою душу, он уходил в мистику из реального мира:

 

В мире ты живешь с людьми, —

Словно в лесе, темном лесе,

 Где написан бес на бесе, —

Здесь с такими же зверьми.

 

Видимо, это следует понимать как поражение Дон Кихота, который не смог осилить любовью и мечтой это населенное есами пространство. «Чертовы качели», описав последний полукруг в жизни поэта, навсегда остановились. Останови­сь для него, но  в его поэзии они все еще раскачиваются задиристо и лихо, напоминая нам, что жизнь всегда можно сделать просто смертельной игрой.[/sms]