Сочинение: Чиновники города N (по поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»)

В сохранившихся заметках Гоголя к первому тому «Мертвых душ» есть такая запись: «Идея города. Возникшая до высшей степени Пустота... Мертвая бесчувственность жизни». Мертвая бесчувственность города — это коллектив­ный образ чиновников.

Если помещики индивидуализированы, то чиновники, наоборот, обезличены. Они имеют только коллективный портрет, из которого незначительно выделяются губернатор, прокурор, полицеймейстер и почтмейстер. Обратите внима­ние, например, что у чиновников не обозначены фамилии, а имена приводятся часто в комических и гротескных контек­стах («Шпрехен зи дейч, Иван Андрейч», «Иван Антонович кувшинное рыло»), иногда дублируются (Иван Андреевич, Иван Антонович). Некоторые из них лишь на короткое время выдвигаются на первый план, а затем исчезают в толпе им подобных. Предметом сатиры Гоголя были не личности и не должности, а социальные пороки, более того, социальная среда, которая становится главным объектом его сатиры.

Обратите внимание на гротескное начало в портрете Ива­на Антоновича и на его грубое комическое прозвище, отсы­лающее одновременно к миру неживых вещей и к миру жи­вотных (вспомним реплику Городничего из «Ревизора»: «Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц...»). Департамент иронически охарактеризован как «храм Фемиды». Это важ­ное место действия для Гоголя, департамент часто изобража­ется в петербургских повестях, где он выглядит как своего рода антимир, еще один ад в миниатюре.

Важнейшие эпизоды, по которым можно проследить раз­витие темы «Мирчиновников», это «домашняя вечеринка» у губернатора (глава 1), бал у губернатора (глава 8), завтрак у полицеймейстера (глава 10). В главах 7 — 10 на первый план выдвигается именно чиновничество как социальное и даже психологическое явление.
[sms]

В «чиновничьих» сюжетах Гоголя можно обнаружить не­мало традиционных мотивов русских сатирических коме­дий. Эти мотивы и приемы восходят еще к Фонвизину и Гри­боедову. Наконец, чиновники губернского города очень напоминают своих «коллег» из «Ревизора». Им свойственны бездеятельность, произвол, злоупотребления. Бюрократизм, чинопочитание, взяточничество и другие социальные поро­ки — традиционно высмеиваемое социальное зло. Достаточ­но вспомнить историю со «значительным лицом» в «Шине­ли», страх перед ревизором и желание подкупить его в «Ревизоре», взятку Ивану Антоновичу кувшинное рыло в 7-й главе «Мертвых душ». Характерны образы председателя гражданской палаты, освобождающего своих друзей не только от взяток, но и от платы за оформление документов; полицей­мейстера, «отца и благотворителя», который «в лавки и в гостиный двор наведывался, как в собственную кладовую»; того же Ивана Антоновича, ничего не делающего без «благо­дарности».

Однако приемы изображения иные, они близки к сатири­ческим приемам Салтыкова-Щедрина. Например, один из видов языкового портрета у обоих писателей — речь, органи­зованная как механическое повторение слов, символ бюро­кратизма, казенности и тупоумия (тот же прием встречается и в других произведениях Гоголя, например словарь «значи­тельного лица» в повести «Шинель» имеет всего несколько слов и выражений: «Да вы понимаете, с кем вы говорите?» и т. п.). В «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина этот прием, приобретает еще более гротескную окраску: Органчик изображается куклой (подчеркивается неживое, марионе­точное начало в человеке).

Имена персонажей-чиновников в поэме тоже не передают личностной индивидуальности, они повторяются: Иван Ива­нович, Иван Антонович. При этом выделяются некоторые фигуры (губернатор, прокурор, жалобщики), но они знаме­нательны только своей сюжетной функцией. Характеры этих героев так же усреднены, как и у всех чиновников. Примеча­тельна в этом отношении фигура прокурора, у которого «все­го-то» и были, что «густые брови», и о котором только после его смерти догадались, что у него была «душа». Разумеется, невозможно полностью сводить принципы изображения чи­новников у Гоголя к социальной сатире. Гоголевский гротеск и фантасмагория гораздо масштабней, поскольку язык, на котором говорит писатель, это и его взгляд на мир.

Гоголь назвал свое произведение поэмой 12 ноября 1836 го­да. Он писал Жуковскому о «Мертвых душах»: «Если совер­шу это творение так, как нужно его совершить, то... какой огромный, какой оригинальный сюжет! Какая разнооб­разная куча! Вся Русь явится в нем! Каждое утро, в при­бавление к завтраку, вписывал я по три страницы в мою поэму...» О том же Гоголь писал Погодину в письме от 28 но­ября 1836 года: «Вещь, над которой я сижу и тружусь те­перь... не похожа ни на повесть, ни на роман, длинная-длин­ная, в несколько томов, название ей «Мертвые души».

 

Если Бог поможет выполнить мне мою поэму так, как должно, то это будет первое мое порядочное творение. Вся Русь отзовет­ся в нем». Таким образом, замысел Гоголя заключался в пол­ном охвате жизни общества, всех сторон русской действи­тельности, в изображении всей громады России со всех сторон. Творчество Гоголя обращено к беспощадной критике николаевской помещичье-чиновничьей действительности. Писатель был убежден, что в условиях современной ему Рос­сии идеал и красоту жизни можно выразить только через от­рицание безобразной действительности. В «Мертвых душах» Гоголь усугубляет свою сатирическую критику. С ее помо­щью он хочет высмеять не отдельную часть русской общест­венной жизни, отнюдь не только чиновников и помещиков. «Мертвые души» призваны были перевернуть духовный об­лик всей России. Изображая нищих духом чиновников, Го­голь сохраняет чистоту и высоту своего идеала, веру в пре­красное.

Мир, в котором действуют гоголевские персонажи, невоз­можно признать нормальным. Здесь торгуют мертвыми ду­шами как обыкновенным товаром. Здесь первого встречного проходимца принимают за важного государственного санов­ника. В этом безумном мире все дышит обманом. Все челове­ческое придавлено, унижено, а чиновничья пошлость живет в почете и богатстве. Нет просвета в этом мире, где торгуют душами умерших людей.

В отличие от предыдущих произведений Гоголя, в «Мерт­вых душах» нет уже ни шумной пестроты, ни грозной су­мрачности, ни причуд, здесь все строже и проще. Однако при описании чиновников проявляется редкое писательское уме­ние Гоголя ставить слова в неожиданной позиции, сближать слова, дотоле не встречавшиеся, не знакомые между собой. В департаментах «донос сел верхом на доносе», «свинья гля­дела дворянином», встречается персонаж «с лицом, тоже по- хожим на то, как будто бы на нем происходила по ночам мо­лотьба гороху», а «воображение их уже чересчур рысисто». И эпитеты, и метафоры «Мертвых душ» предстают перед нами в двух планах. Во-первых, в плане полного до краев бы­товыми дрязгами и мелочами, социально острого, беспощад­но критикующего романа, во-вторых, в плане поэмы, мечта­тельной и философской.

Разоблачая провинциальное чиновничество, Гоголь пред­лагает читателю дальнейшие обобщения. Здесь властвуют взяточничество и казнокрадство. Чиновные круги подчини­ли государственные интересы личному своекорыстию и про­изволу. Они ведут паразитическую жизнь, без культурных и нравственных запросов. Искусно отображая индивиду" альные качества многих чиновников, Гоголь одновременно создал и великолепный собирательный образ бюрократии.[/sms]